Царские кудри - страница 10

Шрифт
Интервал

Александру Васильевичу Маргелову

Над беретами небо ниже
И свинцовые облака.
То Илья пред собою движет
Стерегущие мир войска.
А куда? Лишь ему известно,
У него над десантом власть.
И десант запевает песню,
Чтобы громом потом упасть.
Разорвать при посадке путы,
Прохрипеть на земле: «Ура!» —
И привет передать кому-то
С вечных русских небес с утра.
…Многолюдно сейчас в округе —
Полосатый шальной народ.
Но молчат в стороне подруги
Так, что оторопь мир берёт.

Белозар[2]

Белозар – это царские очи.
Пялиться в царские очи не смей.
Даже тайком, в непроглядные ночи,
Лучше бы смертным не видеть царей.
Но притворяется он однолистом,
Не представляя собой ничего,
Чтобы в лесу, позабытом и мглистом,
Кто-то хоть раз да взглянул на него.
Что же поделать с такою привычкой —
Быть у прохожих всегда на виду?!
И представляется он золотничкой,
Осеннецветом в забытом саду.
Так и живёт, подставляясь под взгляды,
Царские очи прикрыв от стыда.
Ну а зачем ему, спросите, надо?
Надо ему, да и всё, господа!

Левый берег

Чтоб навек забыть потери
Вот на этом берегу,
Перейду на правый берег —
Даже через не могу.
Подарю пролётным птицам,
Что найдётся в рюкзаке.
Заночую, чтоб спуститься
И умыться на реке.
И пойду с душой пустою,
Чтоб стучаться в чью-то дверь.
Погляжу, чего я стою
В этой жизни без потерь.
А намаявшись в дороге,
Одолев дожди, пургу,
Окажусь другим в итоге
Вновь на левом берегу.

В двадцатых числах октября

В двадцатых числах октября,
В двадцатых числах
Деревья сбросили наряд,
И тишь повисла.
На огородах у реки
Дым коромыслом,
И только спорят сквозняки,
Но всё вне смысла.
Плывут с одышкой облака,
Плывут с одышкой,
И что-то там наверняка
У них с сердчишком.
А людям хочется тепла
В такую пору,
Но эта туча поплыла,
Увы, под гору.
А значит, снова слякотень,
Пора озноба.
В такой смурной октябрьский день
Глядите в оба.
Глядите в оба, мужики,
Глядите в оба,
Когда клянутся от тоски
Любить до гроба.
И пусть глаза подруг горят,
Как в душном мае,
В двадцатых числах октября
Не то бывает.

В дороге

За Луховицами дождь стеной,
Небо роняет молнии,
А о тебе, родной,
Даже и в дождь не вспомнили.
Еду в купе один,
Яблоко режу голден.
Где же он, Аладдин,
В этот невзрачный полдень?!
В небе просвета нет.
Ох, как берёзы гнутся!
Может, в тебе чуть свет
Чувства ко мне проснутся?!

Белый лебедь

Никого на свете не виню
И в прошедшем не ищу изъяна,
Радуюсь, когда навстречу дню
Следующая страница