После этой его фразы мне пришёл в голову один любопытный вопрос. Но нужно было сначала суметь как-то так его сформулировать, чтобы получить в ответ не новые истерические выкрики, а то, что меня интересовало.
Пытаясь сосредоточиться, я какое-то время бродил по кабинету. Чтобы отвлечься от административно-правового концерта, я стал смотреть в окно. Солнце ярко светило с высокого голубого неба. И я глядел из окна седьмого этажа, как млеют в его лучах коротко подстриженные кустики, аккуратно рассаженные вдоль дорожек по всей территории энергокомплекса. По дорожкам ходили люди. В это утро они все казались празднично одетыми – щедрое солнце как-то усиливало и подчёркивало цвета. Синяя униформа технического персонала, оранжевые комбинезоны дежурной смены термоядерного конвертора и белые халаты врачей сияли на солнце – все форменки были словно только что из кладовой. А ещё – тёмно-зелёный цвет этих самых кустиков с жёсткими бархатистыми листочками – какой-то особой породы, которые в наших местах не растут. Даже камуфляжная краска десятка джипов национальной гвардии да пары гусеничных бронетранспортёров, расставленных то тут, то там, казалась свежей и слегка искрящейся. А сами военные машины – новенькими и, возможно, даже в какой-то степени грозными.
Налети сейчас хорошая туча – и все цвета опять поблёкнут, смешаются. Тусклая цветовая гамма поношенной униформы спешащих по своим делам людей почти сольётся с серым фоном давно не ремонтированных асфальтовых дорожек. Военная техника гвардейцев – джипы, грузовики и бронетранспортёры – станет больше похожа на то, чем является на самом деле. А декоративные кустики – просто запылёнными, кургузо постриженными, безвкусными зелёными насаждениями. Но нынче был какой-то особенный день. Вся территория энергокомплекса, построенного давным-давно, в незапамятные времена, играла и переливалась, словно сегодня и вправду наступил какой-то праздник, назначенный природой.
Лучше всего смотрелся, конечно, термоядерный конвертор. Хотя самого энергоблока, естественно, не было видно. Просторная бетонная площадка, посреди которой возвышались три огромных купола, сгрудившихся вокруг одного маленького, центрального. Рядом – две гигантские трубы, возносящиеся вертикально вверх на двухсотметровую высоту. И больше на поверхности – ничего. Всё остальное глубоко под землёй. Однако манящая красота древних сооружений была заметна даже в этой скупой на детали композиции. Как и во всём, что делали древние, в этом образце промышленно-энергетической архитектуры чувствовалась какая-то внутренняя гармония. Которая была почему-то недоступна современным строителям.