− Все очень просто, Кельвин. Одно слово, но сначала допью этот божественный напиток, − Флавий улыбнулся и опустошил бокал с восхитительной смесью нектара и амброзии. − Ангола.
Центурион помрачнел.
− В недобрый час упомянуто, Флавий. Племя ангола воюет со всем окружающим его миром. Боюсь, что моих сил не хватит, чтобы обеспечить вам безопасный проход на их территорию.
− Благодарю, но в планы не входит прорыв силой оружия. Мое дело – разведка. Закончу свое дело – вы возьметесь за свое. Надеюсь, я достаточно прозрачно выразился.
− Более чем. Только я опозорю вас, Флавий.
Флавий вопросительно поднял брови.
− Конечно, все мои воины послушно пойдут в атаку и умрут, защищая честь Им… Святого престола. Однако будь у меня вдесятеро больший гарнизон, я положу его весь, но прорваться в столицу ангола – Луэну – мы не сможем. Думал, магистрату Мировой Обсерватории это известно, да и вам тоже.
− Вы меня удивили, Кельвин. Неужели дикарей так много?
− Нет, но они повелевают подземными демонами.
Вот тут Флавий удивился уже не показушно, по-настоящему. Не округлял глаз, не строил из себя трагика и мима. Но внутри что-то щелкнуло, и римлянин оценивающе взглянул на Кельвина. Вроде вменяемый служака, да и к христианству относится терпимо, однако ж такую чушь сболтнул, и ведь с совершенно серьезным видом. Сошел с ума в этой влажной и жаркой глуши?
− Вы полагаете, я свихнулся, − улыбнулся центурион. – Это не так. Может быть, даже к сожалению. Вы кушайте, кушайте. А я расскажу, что видел здесь за все эти годы… Кхм, да почти сорок лет уже прошли. Только прошу, не сочтите за труд дослушать до конца и не перебивать. Свое мнение вы можете озвучить потом, и уверяю, мои мысли относительно здешних дел при первом донесении в Рим были точно такие же, какие будут и у вас после моего рассказа.
Флавий уселся поудобнее и кивнул ординарцу, подошедшему с очередным бокалом волшебного напитка. А центурион, чуть прикрыв веки, начал рассказ.
***
Назначение сюда я получил тридцать шесть лет назад, и весь путь – а плыть довелось не на быстром паровике, а на тихоходной парусной калоше, − я проклинал это назначение. Впрочем, дома ничто не держало. Родители погибли еще когда я был ребенком, а семьей я так и не обзавелся.
Так и попал в эту глушь. Тогда гарнизон стоял в совершенно дикой, не отстроенной Луанде, а местные племена частенько нас тревожили. Конечно, мы их отгоняли, но знаете, что удивительно – чернокожие с упорством, достойным лучшего применения, утаскивали своих раненых и убитых! Даже если доводилось потерять на вызволении своих трупов больше народу, чем погибло в первом штурме. Тогда это казалось какой-то дикостью.