У Войтылы, надо сказать, было довольно отстраненное отношение к деньгам и вообще к материальным благам. Даже став епископом, он так и не завел себе банковского счета и не имел собственных денег. Если кто-то при объезде епархии вручал ему в дар конверт с деньгами, Войтыла не открывал его, а просто передавал кому-нибудь нуждающемуся47. В юности он, как и все ученики, откладывал немного в школьную кассу и накопил к концу обучения триста злотых. Немалая сумма! «Три велосипеда мог купить у Баламута!» – восхищался один из одноклассников. Чему удивляться? Скорее всего, Войтыла просто не помнил об этих деньгах. В университете, например, он ходил в поношенной одежде и совсем не забивал себе голову внешним видом. Актриса Данута Михаловская, впервые увидев его в 1938 году на поэтическом вечере, вспоминала, что Войтыла выделялся на фоне других выступавших: он был без галстука, в простецкой одежде и носил длинные волосы. Даже став доцентом, Войтыла приходил на лекции в одной и той же кожаной шапке и грубой блузе поверх истрепанной сутаны. «Когда в аудитории он вешал свой плащ на стул, всякий мог убедиться, что лектор одевался беднее, чем большинство студентов», – вспоминал один из его краковских учеников48. Это было не бессребреничество, а скорее жизнь духа, затмевавшая жизнь тела. Внешний блеск его не интересовал. Он испытывал равнодушие даже к изобразительному искусству, хотя имел возможность насладиться произведениями великих художников как в Кракове, так и в Ватикане (тем парадоксальнее, что именно при Иоанне Павле II отреставрировали фрески Микеланджело в Сикстинской капелле).
В мае 1936 года в качестве члена Конгрегации Марии Войтыла первый раз участвовал в паломничестве учащейся молодежи к величайшей святыне Польши – иконе Черной Мадонны в Ясногурском монастыре, находящемся в городе Ченстохова (отсюда другое название иконы – Ченстоховская Богоматерь). Попавшая в Польшу в середине XIV века в качестве трофея при захвате Галиции, икона повторила судьбу чтимой в России иконы Владимирской Богоматери: тут вам и предание об авторстве евангелиста Луки, и история о чудесном заступничестве Мадонны перед татарами, и легенда о вставших лошадях, которые везли животворный образ.
Паломничество, в котором участвовал юный Войтыла, было приурочено к 280‐й годовщине так называемого «львовского обета», данного королем Яном II Казимиром в 1656 году, когда почти вся Речь Посполитая оказалась в руках шведов, русских и восставших казаков. В тот год преследуемый неудачами король по примеру кардинала Ришелье отдал страну под покровительство Девы Марии, дабы та оборонила государство от врагов. С тех пор «львовский обет» стал неизменной частью культа Богородицы в Польше.