. И вдруг – «Каменоломня». Зачем? Почему? Это вдвойне странно еще и потому, что в бытность свою рабочим Войтыла гнул спину на немецких оккупантов, а это не очень-то способствовало возвышенному отношению к труду. Короче говоря, истоки вдохновения Войтылы в данном случае выглядят загадочными.
Впрочем, мистическое отношение к труду – давняя традиция польской литературы. Уже Циприан Камиль Норвид (1821–1883), один из великой тройки «поэтов-пророков», прославлял работу как зарок грядущего воскрешения из мертвых в своем знаменитом «Прометидионе»:
Ведь красота дана для восхищенья,
Работа же – для воскрешенья268.
Войтыла прекрасно знал эту поэму – именно ее он когда-то выбрал для конкурса декламаторов в вадовицкой гимназии. Он и сам отдал дань выраженной в ней идее. Например, в поэме «Мысль – удивительное пространство» он написал, что «видение» (трансцедентного) придает смысл работе. В «Каменоломне» аналогичный мотив представлен как гнев на неподатливую материю, чудесным образом ведущий к любви. Гнев обуздывался верой в то, что тяжелый труд – эквивалент страстей Христовых: подобно тому как Иисус изменил человечество своей жертвой, так и работник меняет мир своим трудом269.
Позднее, в семидесятые годы, Войтыла обосновал этот взгляд философски, создав целую теорию о том, что природа – такое же творение Господне, как человек, и потому работа, понимаемая как преобразование мира, сродни общению с этим миром. Это была завуалированная полемика с марксизмом, который представлял природу косной и недвижимой материей, предназначенной лишь для господства над ней человека. Человек же, изменяя природу, создает пресловутые общественные отношения, заложником коих (по Марксу) и становится. Войтыла указывал, что и работа, и ее плоды – это та самая культурная надстройка, о которой писали Маркс и Энгельс. Но поскольку работа – это созерцательное общение с творениями Господа, то она в той же мере влияет на человека, в какой человек влияет на природу. То есть надстройка и базис оказываются равнозначны в формировании человека270.
За пустым, на первый взгляд, умствованием скрывалась простая мысль: не только экономика определяет общество, но и культура, национальные традиции и т. д. Догматики-большевики не учли этот момент и проиграли под Варшавой в 1920 году, когда против них выступили польские рабочие и крестьяне, которые по идее должны были большевиков поддержать, ведь те сражались против буржуазии и магнатов. Польский патриотизм оказался сильнее социальных расхождений. Почему? У коммунистов не было ответа. Зато он был у Войтылы. Почему не исчез польский народ, когда исчезло государство? – задавался он вопросом. По той же причине, по которой рабочие дали отпор красным под Варшавой – за ними стояли культура и традиции, которые превозмогли грубую силу и экономические реалии. А что же такое религия как не основа культуры? Вера спасла поляков от исчезновения, посрамив рационалистов. Так говорил Войтыла