Профессор испарился, как корова языком слизала.
А возмущенную мать успокаивали дети. И больше всех – старший, Сашенька. Объявившийся папаша был ему неинтересен – в его жизни всегда была одна мать – любимая, самая мудрая.
Кстати, отец близнецов, тот самый жалкий и нищий аспирантик, поначалу детей навещал. А потом пропал – женился, завел законных детей и, кажется, вообще из Москвы уехал – такие ходили слухи.
– Я никогда на них не рассчитывала, – говорила Карина, гордо откинув все еще красивую, хотя и уже седую голову. – Никогда! Я всегда рассчитывала только на себя. Поэтому и детей родила для себя.
И ей было чем гордиться, кто спорит?
Трое детей и ни одного мужа. Один муж на всю жизнь и… Страх родить от него, законного. Странно, не правда ли? Но уж… как есть.
Анины родители умерли совсем не старыми людьми – ну если по возрасту. Чуть за семьдесят. Сначала ушел отец, а вскоре и мама. На отцовых похоронах было совсем мало народу – две соседки и Каринка с мальчишками. Три красавца, три знойных, чернокудрых и светлоглазых красавца, Каринкины парни, несли гроб с Аниным отцом – Березкина, как обычно, в Москве не было – кажется, работал тогда он в Улан-Удэ. Правда, отбил телеграмму: «Аня, прости, не могу, через неделю выпуск, премьера, а у нас – полный завал. Катастрофа. Прими соболезнования. Игорь». На маминых похоронах его тоже не было, Аня и не помнит, куда он уехал в тот раз и почему не смог приехать. И опять Каринины сыновья несли гроб, и опять ее было некому поддержать – в такие трудные дни и без мужа. Соломенная вдова, Каринка права. Они с Игорем чужие, совсем чужие люди. И зачем? Зачем это все нужно? Когда давно ничего уже нет. Давно. Давно нет семьи – как бы она ни уговаривала себя, как бы ни врала, как бы ни утешала. Ничего уже нет, кроме ее любви. Нет даже памяти. Все давно уже стерлось, как на переводной картинке: потрешь и – ничего. Одна труха на подушечке, стряхнул – и нет и следа.
У Каринки работа. Дети. Жизнь. А у Анны? У нее ничего. Пустота. Одна гулкая и звенящая пустота. Она совсем раскисла после смерти родителей. Они не были ей близкими людьми, но с их уходом она окончательно поняла: одна. Одна на всем белом свете. Каринка не в счет, у нее своя жизнь, и жизнь далеко не простая.
Как-то в декабре, когда до Нового года оставалось дней двенадцать, она сидела напротив мужа, который только вернулся из очередной поездки и с аппетитом обедал – ел мясо.