Янычары живут вдоль заузлины n-измеренья,
Где-то воздуха близ, чуть касаясь его по утрам
Голью сабель кривых, и пространство сечётся от тренья
И кроится по шву, порождая в итоге ветра.
На пустых полустанках, где ворон костей не отыщет,
Ожидая напрасно последний полночный состав,
Я порой замечал, как неверные алые тыщи
Проносились вблизи от широкой улыбки клеста.
Алый взгляд в темноте, еле слышно скрипят половицы.
Кто-то должен пройти, заметая заранее след.
Я покорен и слеп, я бреду янычарской столицей,
Полумесяцем губ окликая окраины лет.
Кровь подходит к огню, переходит границу, и слада
Больше нет с этой кровью – она уже больше ничья…
…Янычарские кони стоят у пределов Улада,
Где Кухулин цветёт у седой сердцевины ручья.
Как трепещет в ночи твой отмеренный ясень, Европа!..
Словно осенью листья, с церквей опадают кресты.
И горят в темноте янычаровы алые тропы,
И поют на рассвете воздетые в небо клесты.