Васька глотнул и тут же выплюнул. Вода оказалась очень солёной. В эту бочку иногда, чтобы причинить больше страданий, Алексей Зверюга опускал свой кнут.
С самого раннего детства Гришке нравилось причинять боль и нравилось глядеть на то, как другие люди страдают. Было не так важно, из-за чего им было больно. Куда важнее для него было то, что эту боль нельзя было вынести. Заставить людей страдать он умел и хотел.
Григорий улыбнулся, смотря на то, как изменилось лицо Шибанова. Он с самого рождения ненавидел холопов – сытых и обласканных своими хозяевами. Ничего-то им делать не приходилось – знай себе низко кланяйся да почаще головой кивай. Вот и сейчас, небось, надеется потом от своего хозяина за службу и стойкость серебром получить. Ну что ж, в этот раз это будет намного сложнее, подумал Григорий.
– Кто враги государя? Молю тя, скажи мне, кого Курбский-изменник хочет переманить! Молю тя!
– Да не знаю я ничего, – ответил Васька, – тебя в аду за эту крынку воды бесы поджарят!
– Молю тя, скажи мне имена врагов государевых. Не доводи до греха.
Гришка схватил Ваську за шею и заставил смотреть ему в глаза. Холоп князя Курбского явно не боялся его и ничего говорить не собирался.
– Последний раз молю тя сказать мне имена врагов государевых.
– Я не…
Гришка не дал холопу договорить и пальцем начал выдавливать ему глаз.
– Молю тя, скажи мне имена изменников. Молю тя!
Боль была нестерпимая. Одно дело несколько ударов кнута, а совсем иное – когда тебе пальцем выдавливают глаз.
– Ховрин! Грек Ховрин – он с князем Курбским в сговоре.
– Ещё кто? Молю тя, скажи мне. Скажи! Молю тя!
Гришка вынул палец из выдавленного глаза и облизнул его, заставляя Ваську орать от боли.
– Я тебе сейчас второй глаз выдавлю. Ты уж прости, но ты не хочешь говорить. Глаз не ноготь – новый не вырастет, и ничем его не заменишь. Молю тя, скажи мне имена врагов государя.
– Сжалься! Всех скажу! Князь Горбатый-Шуйский Александр Борисович с Курбским в дружбе. Сын его Пётр! На них князь надеется.
– Ещё кто?
– Окольничий Головин, Иван Сухой-Кашин, Дмитрий Шевырев, Горенский!
– А ты мне не врёшь? – насупившись, спросил Гришка. – А ну как ты врёшь? Нужно под пытками слова свои подтвердить. Сейчас я тебе второй глаз выдавлю. Молю тя, не обманывай меня. Скажи мне всю правду!
– Помилуй! – завопил Шибанов, когда Гришка стал ему выдавливать второй глаз. – Богом клянусь, что всех назвал. Никого не утаил. Ааа!