– Да, мисс Спенсер. Теперь я ваш водитель. Звоните мне в любое время.
– Просто Хейли.
– Окей, Хейли, – я заметила в зеркале заднего вида как сжались морщинки вокруг его темных, почти черных глаз.
– Ваш акцент… Его почти не слышно, но свое имя вы произнесли как-то по-особенному.
– Я француз. В Соединенных Штатах живу уже около пятнадцати лет.
Ого… По виду Этьену было не больше тридцати. Напоминал он скорее охранника, чем водителя. Высокий, широкоплечий, короткая стрижка и несколько боевых шрамов на лице. Одет он был во все черное. Видимо, чтобы усилить устрашающий эффект.
– Мисс… то есть, Хейли, мы приехали.
– Отлично, я скоро вернусь.
Какой же я оказалась врушкой!
Четыре с половиной часа – ровно столько понадобилось времени профессионалам, чтобы с нуля придумать мне новый образ на вечер. Я едва не опоздала на съемки! А все потому что, в платье, о котором говорила Зои, я просто не влезла. Да-да-да, тот самый шоколадный торт, который я съела вчера в ресторане, вылез мне боком. В прямом смысле этого слова! При росте сто пятьдесят семь сантиметров я вешу пятьдесят шесть килограмм. Во время примерки меня позорно взвесили. Вчера было пятьдесят пять, а до начала съемок я должна похудеть до пятидесяти. Фрэнка точно хватит удар.
«Молодец, Хейли! Идешь к успеху семимильными шагами!»
Сидя перед большим зеркалом в гримерке, я старалась не смотреть на свое отражение, пока визажист размахивал кисточками перед моим лицом. Она сказала, что моя кожа слишком бледная, и нужно как следует над ней поработать, чтобы я не выглядела лягушкой под софитами. Знала бы она, какой денек у меня выдался… Тут и Обама побледнел бы.
– Три минуты до эфира, – послышался нетерпеливый голос Эйдена за дверью.
– Готово.
Аманда, кажется так ее звали, взяла меня за подбородок, приподняла лицо и вздохнула:
– Красавица!
– Спасибо, – кисло улыбнулась я, поднимаясь с кресла.
Сейчас зеркало показывало мне хорошенькую Хейли, с большими серыми глазами, широкими, но аккуратными бровями и гладкой персиковой кожей. На мне было горчичное платье-рубашка с разлетающимися рукавами от Лелы Роуз и чудовищно неудобные черные босоножки, которые я возненавидела с первого взгляда. Но денежки за скрытый пиар этого обувного бренда уже поступили на мой счет, поэтому жалобы не принимаются. Фрэнк редко пользуется словом «Нет», когда с ним связываются спонсоры.