И пока какой – нибудь, беззаветно преданный делу партии, буденновец срубал одну голову, две другие со смаком пожирали героя (точнее, одна героя, а другая – его верного коня).
Артиллерия палила метко и безостановочно – то тут, то там у гадов отлетали хвосты и головы, но гадов было слишком много и они, в конце концов, добирались до огневых позиций и, опять – таки, пожирали не менее преданных делу партии артиллеристов, вместе с пушками и снарядами, не говоря уже о тягловых лошадях.
Сражение было упорным и кровавым, но к концу дня с конницей Буденного было покончено, с артиллерией тоже. Семен Михайлович геройски погиб в том бою, срубив целых три змеиных головы и даже одну крокодилью.
Путь на Москву был открыт, началась срочная эвакуация государственных учреждений – главное было сохранить партийные кадры. Положение казалось безнадежным, но тут наступили осенние холода, и гады сначала заснули, а потом и вовсе сдохли. Так была спасено революция.
Теперь вы понимаете – почему присказка «бей гадов» прочно вошла в лексикон красноармейцев, и не только.
Как то раз, в Пулково ехал я на автобусе – подкидыше к самолету. Рейс был ранний, я не выспался и уже предвкушал сладкий сон в уютном кресле – обычно я засыпаю прямо на взлете.
Нет, раньше я, конечно, живо беседовал с хорошенькими попутчицами, но то было раньше. А подремать – это дело верное, тут возраст не мешает.
Разумеется, все происходящее в холодноватом салоне автобуса меня совершенно не интересовало, в том числе и разговор стоявших рядом пожилых дам.
Какое мне дело до их проблем и всяческих волнений! К тому же меня уже начало обволакивать. Но тут мое затухающее сознание зацепила одна странная фраза: «ты знаешь – она делает ужасные, просто немыслимые вещи!».
Мне сразу стало интересно, и я вернулся из царства Морфея к нашей грешной жизни, вникая в суть разговора. Оказалось, что речь идет о невестке одной очень строгой, я бы даже сказал, чопорной дамы.
При этом, невестку несчастный сын этой дамы нашел в провинции – слово это было произнесено с нескрываемой пренебрежительностью, какую можно наблюдать только у самых, что ни на есть, чопорных столичных дам.
Я стал напряженно думать – какие же такие «просто ужасные вещи» вытворяет эта провинциальнаяневестка. Мое проснувшееся воображение рисовало самые разнообразные картины, одна развратнее другой.