– констатирует
Кот. А как выглядит Лида… Ничего не закрепилось в памяти, только спокойствие и равнодушие. Или не видел, не хотел видеть. Проходил мимо, споткнулся и не оглянулся. Только бы избежать возможных осложнений.
Обычное занятие в литобъединении, человек двадцать начинающих литераторов-любителей да парочка состоявшихся писателей. После прочтения главы из книги намечается раздраженное оживление.
– Валера, твой язык не воспринимается на слух. И я не увидел художественности, – говорит Анатолий Яковлевич – руководитель литобъединения, невзрачный тихий еврей предпенсионного возраста.
– А что, ему не откажешь в литературной искушенности, – возражает Наталья Львовна – увядающая седовласая женщина с ястребиной внешностью.
– Литература!? – Руководитель яростно запускает растопыренные пальцы в темную посеребренную шевелюру, с недоумением добавляет: – Какая же это литература… сплошное насилие как самоцель.
– Я только подчеркиваю, что у Валерия очень литературный язык, но все герои книги говорят одинаково. И потом… мне не нравится западная тенденция. Эти горящие машины, отвратительные эротические сцены. Какой-то следователь-одиночка. – Она повернулась к Вадееву. – Вы, наверное, работали в милиции? Видите, нет. У нас такого, о чем вы пишите, быть не может. На российский детектив не похоже. Следователь потворствует преступникам, которые чинят самосуд, по-своему даже любит их.
После ее слов никто не остается равнодушным, все хотят высказаться. В итоге – ничего хорошего. По общему мнению, автор совершает нравственное преступление, позволяя убийцам уйти от наказания, в придачу одаривает их огромными деньгами. И вообще надо писать правдиво.
Вадеев с удивлением наблюдает чудо перевоплощения тихого благонравного общества. В момент проявились нетерпимость и неприязнь. Откуда что берется…
– Непонятно почему – «Ангел ушел», если в романе совсем нет ангела, – зло цедит обделенный вниманием красавец – поэт Володя.
– Потому и нет, что ушел, – слабо возражает Вадеев.
Чей-то короткий смешок развеял грозовую ситуацию, направил обсуждение в спокойное русло. И все же Вадееву не по себе. Представляется слон в музыкальной лавке – властный, самоуверенный, непогрешимый в бездумном разрушении.
– Это ничего, – улыбается Анатолий Яковлевич. – Раньше, в прошлые века, литераторы выясняли отношения на кулаках.