Очень зримо представлялось, как он будет узнавать новые края, ходить с тросточкой по пыльным дорогам, созерцать быт незнакомых людей. Все точно так же, как делал Гойя в романе Лиона Фейхтвангера – привлекательно и необычно. Еще лучше раствориться. Будто его и не было никогда. А если он не появлялся на свет, то смерть ему не грозит – не будет переживаний, связанных с приближением старости, и возможных слез родственников над его прахом. Вызывают жалость люди, обрекшие себя на жизнь с последующей немощью и смертью. Как же так!?
Множество вопросов, но ответ один: пора расставаться с иллюзиями и спускаться на обетованную землю. Смириться? Но как! И опять тоска всепоглощающая. Хочется срочно бежать от проклятого одиночества. Куда угодно, только бы оказаться рядом с людьми, коснуться чьей-то руки, явиться частичкой чьего-нибудь внимания. И хватит заниматься самоедством! Да кто он такой!? Песчинка в бушующем океане человеческих страстей, пытается присвоить себе право на исключительное место под солнцем. Опять же ничего удивительного, всюду происходит такая же возня. Даже здесь, на кухне, ежедневно разгорается нешуточная борьба за пресловутое господство. И невозможно навсегда изолироваться в комнате.
В подтверждение его мыслей на кухне вновь появилась Бестолочь, молча раздавила сигарету о крышку консервной банки. Повернулась, медленно пошла к своей двери, масштабной величавостью гипнотизируя и удерживая на себе его внимание. Без сомнения, она проверяла его на прочность. Предупредительно скрипнули половицы.
– Так мы договорились?! – горячо прошептал он в спину, надеясь в шутливой импровизации найти способ уйти от печальных мыслей.
Бестолочь бросила на него жгучий взгляд, и он понял… она хочет верить в искренность его предложения – эта огромная толстокожая корова с миловидной мордашкой.
– Я выиграл! – невольно вырвалось у него.
Ах, как он обидел! Она развернулась так, что над ним угрожающе навис бюст, кажущийся необъятным в белом махровом халате. При его среднем росте и более чем скромной упитанности контраст впечатляющий. Волнующее дыхание коснулось русой шевелюры, вызвало прилив нежности и мгновенное желание выкупаться в безбрежном молочном океане. Повеяло теплом, но шепот сквозь слезы быстро остудил его душевный импульс.
– Валера, прошу… не надо, пожалуйста!