Всё, что ты видишь, становится эмоционально узким, ёмким, единым. Ты видишь царство и царствование жизни во всём. И это прекрасно всегда.
Обрести ощущение всепреемственности царства жизни можно, лишь зародив-подарив-создав новую жизнь».
Мне бы его восторги и видение. Я вижу вокруг один зловонный тлен. Может, он глупец, а может, мудрец, а может, всё дело в том, что он принимает перед своими выступлениями. Как вечно весёлый Патрик со своими ежедневными пробами новых веществ, стимулирующих сознание.
Сменил радиоканал на новостной. В новостях, как всегда, где-то на юге ликвидировали повстанцев, борющихся за независимость и желающих вернуться к заветам предков. Где-то на севере шли демонстрации. Там требовали введения инноваций и внедрения новых технологий во все сферы жизни и, главное, в правительство. Реорганизации на всех фронтах. Так и получается. Где-то тянут в будущее, где-то в прошлое, а в итоге всё стоим в настоящем. И видим хорошую жизнь либо впереди, либо позади, но не здесь.
Время из-за нехватки сна тянулось невероятно долго. Время. Бесформенное бесконечное для самого себя, но конечное для всего остального.
В газете с криминальной сводкой как всегда море крови политики и горя. Душераздирающие истории конца времени для многих людей. Отец вёз сына от бабушки в день его рождения. Дома уже накрыт праздничный стол, развешаны украшения, приглашены гости. И на полпути время у отца с сыном кончилось в искорёженной машине. А через несколько часов, за минуты до прихода гостей, оно кончилось и для оповещённой патрульными матери. Кончилось привязанной к крюку люстры бельевой верёвкой. Когда читаешь такое, хочется, чтобы время можно было повернуть вспять, но нельзя съесть салат, а потом его приготовить.
День, наконец, закончился, и надо было плестись домой, в страхе ожидая новый кошмар.
Разобравшись с домашними делами и набив желудок консервированными радостями низшего класса, я как обычно повалился на кровать. Под бубнение новостного канала я быстро уснул, замотавшись в одеяло как в кокон. Во сне я слышал монотонный голос, грубо скрежещущий на каком-то языке одну и ту же фразу. Как только я его услышал, моя грудная клетка начала сдавливаться, будто одеяло душило меня. Лёгкие горели. Меня словно топили в пламени костра. Голос становился всё громче, а дышать было всё больней. Теряя сознание во сне, от боли я очнулся на своей кровати, вздрогнув, и замотанный в одеяло упал на пол, больно ударившись виском.