– Ну и ну, – сказал Слинд. – Лучше любого романа. Хорошо, что я тебя заметил. А что же теперь с тобой будет?
– Не со мной, а с нами, – поправил След. – Я ведь теперь в тебе отпечатался. Поживём – увидим, к чему это приведёт.
– Ну да, – кивнул Слинд. – Какой След после нас останется…
– Вот моё собрание сочинений, – похвастался Ремог приятелю Лиозу, показывая ему полку, уставленную двумя десятками солидных томов.
– Постой, но ведь здесь… – удивлённо произнёс Лиоз, полистав один из томов, а потом ещё и ещё.
– Ну да, только темы романов, повестей и трактатов, – гордо подтвердил Ремог. – По любой из этих тем могу отдельный том написать. Но ведь ни времени не хватит, ни денег. Это собрание всего в одном экземпляре удалось издать… Да и то не все тома! – добавил он.
И бросился приводить в чувство Лиоза, близкого к обмороку.
Был у Снича карманный гамак. Как у него свободное время, тут же привяжет гамак, ляжет в него и качается без устали.
А потом вскакивает и начинает что-то записывать. Он вообще был писателем.
– Если бы ты поменьше в гамаке качался, – сказала ему однажды жена, – больше книг написал бы!
– Ни одной не написал бы, – вздохнул Снич. – Это у меня не простое качание, а творческое.
И снова плюхнулся в гамак.
Уродилась у писателя сказочка. Такая вся складненькая – залюбуешься! Сидит писатель за столом, радуется, приговаривает:
– Ах, ты моя чудесная, ах ты моя единственная!..
А сказка огляделась, видит: на столе целая стопка сказок лежит. На верхней – имя писателя. Так что остальные, видимо, тоже его.
– Почему же ты меня единственной называешь? – спрашивает.
– Потому что сказки чудом появляются, – улыбнулся писатель. – А чудо всегда одно-единственное, сколько бы их до этого ни случалось.
И в ту же стопку сказочку положил.
На полях словесных сражений
На исписанном листке, где слова перечёркивали друг друга и призывали на помощь своих союзников, писатель вдруг обнаружил свободное местечко на полях.
«Пусть это будет не поле битвы, а поле гармонии», – подумал он и погрузился в блаженные размышления. Обо всём, чем одарила его жизнь. О счастье любви, дружбы и творчества. О том, что удалось высказать в книгах, и той радости быть, которая в книгах не поместилась…
А потом умиротворённо взглянул на оставшееся пустым местечко – и взял новый листок для нового сражения за то, что необходимо высказать.