Вездесущие кондоры, грифы, стервятники были уже тут как тут. Расправив крылья, мягко приземлились возле человеческих останков. Неуклюже, с опаской, все время вертя головой в ожидании подвоха, сделали пару шагов в сторону неожиданного ужина, свалившегося прямо с небес. Наконец успокоившись, начали, утоляя голод, поочередно выклевывать, безжалостно отрывая, по жирному ломтю мяса от Пашиного тела, или скорее того, что от него осталось.
***
Я остановил запись и, повернувшись, обратился к своей команде:
– Надеюсь, по этой кандидатуре ни у кого вопросов не будет?
– Ну, не знаю, – задумчиво произнесла Аня. – Какой-то он малахольный. Подумаешь, подруга загуляла. Вот невидаль, и сразу башкой с обрыва.
– Ну, во-первых, не подруга, а жена, – впервые за последнее время не поддержала ее Жанна.
– Ну, жена. Какая, нафиг, разница? Все равно не повод счеты с жизнью сводить. Плюнул бы на эту сучку. На ней что, свет клином сошелся? Она что, какая-то особенная?
– Любил он ее крепко, – встала на защиту чести и достоинства Паши Алина, привычно заправляя своими длинными музыкальными пальцами непослушную седую прядь волос за ухо. – Может, для тебя это ничего особенного, потому что серьезных чувств пока ни к кому не испытывала, не знаешь еще, что такое настоящая любовь, а он без Сесилии себе жизни не представлял, вот и голову от горя потерял.
– С чего ты взяла, что я никого никогда не любила? – тут же взвилась Аня. – Просто сопли никогда не распускала. И потом… Ты что, единственная в целом мире знаешь, что такое любовь? У тебя какая-то особая монополия на определение, у кого настоящие чувства, а у кого нет? Это ты такая знающая и умная стала, потому что Юра погиб?
Вот это дополнение Всадница без головы вставила зря. В драке этот прием называется «удар ниже пояса». Алина вся вспыхнула. Зло сузила глаза.
– Зато у тебя, я смотрю, есть исключительная индульгенция, чтобы быть конкретной стервой.
Конфликт разгорался.
– Девочки, прекратите сейчас же!! – попыталась выступить в роли миротворца Жанна. – Ань, извинись, пожалуйста, и забыли. Мир.
Но Аня не из тех, кто готов извиняться или брать свои слова назад.
– С каких это я буду извиняться? – презрительно хмыкнула она, дернув плечами.
Андрюха не встревал, дипломатично отмалчивался. Влезать лицу мужского пола в женские разборки очень опасно – может прилететь – мало не покажется. Причем от всех трех участниц конфликта. Дамы запросто могут заключить перемирие на короткое время ради высокой цели, после чего объединить усилия и выступить сообща – общим фронтом – против мужчины, загнать его в угол и замордовать – это святое. А пусть знает свое место и не суется куда ни попадя, то есть под горячую руку. Ату его, ату. Поскольку Андрюха отмалчивался уже не первый раз, прикинувшись ветошью, и не отсвечивал, пришлось гнев «волчиц» переключать на себя. Мне не привыкать быть битым. У меня шкура толстая, дубленая – все выдержу, все стерплю.