- Слушай, - обратилась к своему предводителю одна из следующих
за ним девчонок. – Это же действительно шинз! Давай уйдем отсюда.
Знаешь же: от таких не знаешь, чего ожидать. Им же законы не
писаны: ни эльфийские, ни Высшие!
В большинстве своем летуны представляли собой отбросы общества
Лантариала: изгнанники Домов, либо же родившиеся на дне, они сами
изготавливали и зачаровывали себе летающие доски, добывали оружие
на свалках, либо же мародерством на местах стычек более
высокопоставленных эльфов. Сбиваясь в стаи, они носились между
прозрачных стен, отмечающих границы владений Домов, нападая на
всякого, кто выходил из-под защиты своих Домов, если, разумеется,
считали возможным победить. Основной идеей для большинства из них
было награбить достаточно, чтобы купить место в одном из Домов…
либо же быть замеченным и прибиться к одному из сильных в качестве
ученика: по сути, прислужника и первого кандидата в жертвы в
каком-либо темном ритуале, но все-таки, обладателя определенного
статуса в городе. Впрочем, случались среди летунов и подобные тому,
кто висел сейчас перед странником, обдумывая слова случайной
подружки: представители золотой молодежи, ищущие на дне жизни
острых ощущений. Подобное поведение даже отчасти поощрялось Домами:
сильный и умный выживет, а дураки… дураки Домам не нужны.
Естественный отбор в чистом виде. Только снимай знаки Дома – и
вперед. А то что это за «острые ощущения», когда можешь попытаться
выбраться из неприятностей, апеллируя к Дому? Так что негласным, но
тем не менее – непреложным правилом было «не мстить за любые
неприятности, случившиеся с летуном». Разумеется, встречались и
нарушения (ведь единственным действительно уважаемым правилом среди
темных эльфов было «не попадайся»). Но репутация тех, кого ловили
на попытках «завернуть детишек в вату» - рушилась довольно
сильно.
Однако все равно было заметно, насколько отличаются доспехи и
вооружение предводителя банды (и, по совместительству, гарема) от
тех, кто следовал за ним. Да и доска предводителя, заклятая
профессиональными специалистами-артефакторами, изрядно превосходила
самоделки его любовниц.
Предводитель, так и не дождавшись ответа, двинулся вперед.
Двигался он плавно, изящными движениями, более подходящими для
танца, чем для сражения. Однако блеснувший в его руке зазубренный
клинок делал это невыносимо-изящное движение смертельно
опасным.