до
шести вечера шестого января по времени восточного
побережья».
Прага, ул. Нерудова 10,
Консульский отдел.
6 января 1938 года, 07:
00.
«А японские криптографы весьма самонадеянны, судя по
всему, они так и не заподозрили, что «Красная» была взломана
американцами, поэтому и в «Фиолетовой» сохранили главную её
уязвимость- принцип «шесть на двадцать»».
Шесть- это гласные латинского алфавита, двадцать-
согласные, то есть, гласные и согласные буквы в их машинках
шифруются по разному: первые- используя больше пятнадцати тысяч
позиций в трёх блоках шаговых искателей (точно таких же как в
автоматических телефонных станциях), вторые- только сто
пятьдесят в одном блоке. Получается, что криптостойкость
согласность в сто раз выше. Спрашивается почему? Ответ кроется в
истории: «красная» разрабатывалась в те времена, когда радиосвязь
ещё не была хорошо развита и основной поток радиограмм шёл по
проводному телеграфу. Телеграфисты же, принимая шифротелеграмму со
случайным набором символов брали двойной тариф по сравнению с легко
произносимым: неважно что передаваемый текст тоже был
бессмысленным, главное чередование гласных и согласных звуков
делало его «легко читаемым».
- Стоп!- Подумал я много лет вперёд, когда пришлось
заняться криптологией и стал изучать историю вопроса.- А какое
отношение латинский алфавит со своими гласными и согласными имеет к
японским иероглифам? Япы что, все поголовно говорили на латыни?
Ответ оказался прост: свою родную речь они стали
записывать используя систему транслитерации «Ромадзи» (точнее её
варианта, системы ниппон-сики), чтобы не создавать пишущую машинку
со многими (от трёх до пятидесяти) тысячами клавиш. «Ромадзи» внёс
в процесс шифрования дополнительный уровень криптостойкости
(некоторые звуки японского языка записывались двумя-тремя буквами
латинского), поэтому японцы, похоже, расслабились, решив что
«гайдзины» не способны разобраться в их переписке.
«А как по другому назвать такой просчёт, если они из всех
пятнадцати тысяч начальных позиций шаговых искателей ограничились
120-ю»?
Этой ночью, просматривая толстую пачку фотографий,
сделанных Идзуми Кодзо портативным фотоаппаратом с шифровальных
блокнотов, которые пришли из Токио с «Фиолетовой», я сделал
существенное открытие. От предчувстия удачи у меня даже заболела
голова. Отложив лупу в сторону, я отобрал из пачки несколько
снимков и, покомбинировав с ними, составил большую таблицу, затем
расфокусировал взгляд и нашёл-таки подтверждение внезапно
вспыхнувшей в мозгу догадки.