– Мне восемь. Скоро девять. Двадцать третьего февраля.
– Ну да, – Гера улыбается, – он у нас праздничный.
Улица упирается в детский сад “Матрешка”. Конец Советской. Нам налево. Сумки тяжелеют с каждой секундой.
– Притормозите, братаны! – звякнув стеклянными банками, приземляю утомивший сумарь в рыхлый снег.
Гера с готовностью пристраивает поклажи рядышком. Макс паркует санки.
– Устали?
– Слегка! – Гера морщит щеки.
– Ни капельки! – бодрится Максим.
Солнце прячется за тонкой пеленой облаков. Сверху падают редкие снежинки. Улица пуста. Почти. Вдалеке, у желтого продмага, девочка тащит саночки с неразличимым с такого расстояния пассажиром.
– Пацаны, – говорю, – вы такие классные!
Смотрят с сочувствием.
– Чо, – интересуется Герман, – настроение хорошее?
Улыбаюсь:
– Скажите, братаны, вот мы обойдем эту пятиэтажку и что за ней?
– За Буйным домом? – уточняет Максим.
Вспоминаю, дом мы зовем Буйным. Не люди в нем нервные, а живут брат с сестрой по фамилии Буйные.
– Да, за ним.
Задумываются.
– Ну, там наш дом, – говорит Максим, – и мусорка. Точнее, сначала мусорка, а потом наш дом.
– А между Буйным домом и мусоркой что?
– Гаражи! – на этот раз говорят одновременно.
– Гаражи?! И никакой стройки?
– Какая стройка? Общагу сто лет назад построили.
– В смысле, Гастелло 4 “А”?
– А ты адрес помнишь? – в глазах Геры смешинка. – Я уж думал, память потерял.
Подхватываю сумки.
– Пошли быстрее, а то на кино опоздаем!
Проклятие четвертого подъезда
Ржавые, местами неуклюже подкрашенные гаражи, сделанные по большей части из железнодорожных контейнеров, стоят на месте. О скандальном сносе этих чудовищ, о котловане под фундамент будущего десятиэтажного дома, о долгострое с обманутыми дольщиками, а уж тем более о возобновлении строительства через десятки лет новым подрядчиком никто не подозревает. Гордо торжествует смелый советский гаражный самозастрой. И лишь похмельное сонное первоянварское утро защищает незыблемую, как сам СССР, территорию железных монстров от звонких, пронзительно честных тостов и аппетитного дыма праздничных шашлыков.
Мусорка. Родная. Неухоженная. С переполненными баками. Без всяких там бетонных помостов и металлических ограждений. Настоящая! Давно так не радовали отходы и всякая грязь. Хорошо, земля присыпана чистым снегом. Вспоминаю маршрут от дедушки до родного дома. Ведь ни сантиметра асфальта на пути, исключая, конечно, тротуар у Буйного дома. Был бы привычный на Новый год батайский дождь, с ног до головы перемазались бы стопроцентно.