Девушка направилась к выходу, чтобы с поста вызвать санитаров, но на пороге Морф задержал её, взяв за руку.
– Хотя, нет. Давай сами отвезём его в морг. Меньше свидетелей – меньше вопросов. А завтра скажем, что на ночном обходе нашли его уже мёртвым. Хорошо? – сказал Морф.
Зоя мотнула головой, отгоняя назойливое жужжание.
– Что? А, да… Ладно. Я тогда пошла за каталкой.
– Ага. А что это у тебя в руке?
Зоя с удивлением посмотрела на шприц с успокоительным, который всё это время сжимала в кулаке.
– Диазепам.
– Сгодится.
Морф взял шприц, снял колпачок, сел на стул и всадил иглу себе в бедро. Внимательно посмотрев на ахнувшую девушку, Морф заговорщицки улыбнулся и прижал указательный палец к губам в древнем жесте молчания.
Они не стали засовывать Старика в холодильник, а положили в прозекторской на секционный стол. С утра придёт патологоанатом и сделает вскрытие, если сочтёт нужным.
– А пока отдыхай старичок, – попытался пошутить Морф, на которого уже начало действовать успокоительное. Зоя с некоторой завистью посмотрела на него, думая что, пожалуй, разорит клинику на ещё одну ампулу диазепама.
– А мы разве не должны его как-то подготовить? – спросила она.
– Конечности разогнуты, глаза закрыты, челюсть подвязана, – сказал Морф, затягивая бантик из бинта на макушке Старика.
– Нет, я имею в виду – раздеть, помыть.
Морф сморщился.
– У трупоеда есть двое помощников, сами как-нибудь разберутся. А нам здесь делать больше нечего.
У Морфа никак не шла из головы тёмная фигура, встретившая их в палате Старика. Игра света и тени? Что было бы, если бы он не зажёг свет? Его передёрнуло от пробежавших вдоль позвоночника мурашек. Он хотел спросить у Зои, не заметила ли она чего-нибудь странного, но видел, что девушка итак напугана и расстроена.
– Садись, довезу – наигранно весело сказал Морф, кивнув на каталку.
– Издеваешься? Мы только что труп на ней привезли.
– Моё дело предложить, – невозмутимо ответил Морф, хватаясь за ручки каталки. – Придержи дверь. И почему ты без халата? К слову, милая маечка.
Как только скрип несмазанных колёсиков каталки затих, из самого тёмного угла прозекторской вышла белокурая девушка. Каллифора подошла к лежащему на столе телу. Ей не нравилось, когда Старик называл её королевой мух. Что за глупости? Ей сразу вспоминался Голдинг, который, похоже, был знаком с кем-то из её родни.