― Убери из – под ног свою драную кошелку, задрипанка нищая, – сверкнула злобным взглядом Вирена.
― Куда несено, туда и поставлено. Я бы свой кошель на эту замызганную торбу сроду не поменяла. – Ядовито поинтересовалась. Заботливо осмотрела, – Вы, дамочка, так сильно уморились на работах, али сухотами болеем, что такая тощая, аж страшно приличным людям глядеть на это жуткое безобразие, так и тянет подать чего-то перекусить, – в ее голосе звучало такое искреннее, и такое ехидное сострадание.
Изумленная этой неслыханной дерзостью, округлив свои маленькие глазки, решительно поджала тонкие губы.
― А ты принарядилась, чтобы всех нищих в городе перещеголять. – Брезгливо ткнула пальцем в одежду Марты. – В этой юбке рыбу только в реке ловить. А сорочку у какой несчастной старухи перед смертью стащила? Вот это фасон! Нищий нищему может только позавидовать. Ишь, убралась красно как, что твоя коза на Рождество! И сюда приперлась, будто к себе домой. Сказано, козья рожа – везде вхожа. – Злорадно хихикает, кокетливо отставляя пальчик в сторону, приставляет лорнет к глазам и дальше острым носом в украшения.
― А ты, бесхвостая курица в павлиньих перьях, гляжу давно обнищала умом! Думаешь, если размалевала рожу, словно пасхальное яйцо, напялила на себя меха из облезлой кошки, будто свинья в хомут влезла, так уже великой цацей стала? Давеча видала таких, бродячих. По всему городу шуты бегают, зазывают на представление. Хороша мода! Не каждый нищий в такое оденется. Это же всем курам на смех!
― Тут так дурно пахнет! И откуда тухлой псиной воняет, – сморщила благородный носик Вирена, поглядывая в корзину. – А кислятиной как несет! Милочка, ты совсем раскисла от пота. Убери свои грязные руки из моих глаз долой, закрываешь обозрение.
И почти легла тощим торсом на прилавок, близоруко щурясь в лорнет, вглядываясь в драгоценности.
― Грязь не сало, потер и отстало. По мне лучше сто раз вспотеть, чем раз прахом покрыться, хотя, сухие жабьи кости тарабанят звонко. Далеко слышно, как лягушонка в обшарпанной коробчонке тарахтит по городу, – насмешливо кивнула на тарантас, где ждал хозяйку покорный молодой кучер в щеголеватой одежке, с напомаженной головой, и с по – залихватски закрученными усиками.
― Сама дура вонючая! Вижу, в твоей голове лягушки давно завелись, – начинает потихоньку расходится Вирена.