– Нет, дело не в этом.
– У вас стресс после упаковки вещей? Вам нужна моя помощь?
– Нет. В этом смысле я довольно успешно поработала. – Я аккуратно открыла кофе, только что купленный в закусочной на колесах, на углу, и подула на него. – Впрочем, случилось кое-что еще.
– Что же?
Сделав глоток кофе, я кивнула.
– Я получила нежданное письмо от одного старого друга по переписке. Его зовут Гриффин. Письмо лежало в стопке почты, которая обычно пересылалась мне в Вермонт.
– Что же вас беспокоит в этом письме?
– Впервые за много лет я получила весточку от него, и она оказалась слегка… раздражающей… язвительной. В общем, он сказал, что я – отстой. Меня это задело, потому что… отчасти он прав. Честно говоря, я никогда не объясняла ему, почему восемь лет назад перестала отвечать на его письма.
Док с понимающим видом ненадолго прикрыл глаза, видимо, точно зная, куда я клоню.
– Восемь лет назад… пожар.
Я просто кивнула.
Восемь лет назад изменилась вся моя жизнь.
В семнадцать лет я была обычным подростком. Проводила пятничные вечера на заполненных до отказа открытых трибунах, наблюдая за тем, как мой приятель, капитан футбольной команды, забивает тачдауны, ходила в торгово-развлекательный центр с друзьями, посещала концерты. В то время я даже не могла бы сказать, что такое агорафобия. Я не боялась ничего на свете.
Та моя жизнь, которую я знала, закончилась четвертого июля, в выпускном классе. Предполагалось, что меня ожидает сказочное лето, но вместо этого оно стало моим самым страшным ночным кошмаром.
Мы с моей лучшей подругой Изабеллой приехали в Нью-Джерси послушать нашу любимую группу The Steel Brothers, когда в двух шагах от места, где проходил концерт, на крышу попали несколько горящих петард фейерверка. Начался пожар, охвативший все здание, и больше сотни человек, включая Изабеллу, погибло. Я осталась жива только потому, что в этот момент стояла в очереди в фойе первого этажа – в стороне от очага пожара.
– Ну, вы знаете, как долго меня мучило чувство, будто я не вправе жить, если Иззи умерла, – сказала я. – Если бы она пошла купить газировки, то осталась бы жива. В то время мое психическое состояние было настолько тяжелым, что некоторое время я не позволяла себе радоваться всем тем вещам, которые делали меня счастливой. Одной из них была переписка с Гриффином. Он жил в Англии, и мы переписывались со второго класса – целое десятилетие. С течением времени мы стали не просто друзьями по переписке. Мы доверяли друг другу. Когда произошел несчастный случай… я просто перестала писать ему, Док. Я замкнулась в себе и прекратила отвечать. Я позволила умереть нашей дружбе, как позволила умереть в себе всему остальному.