— Ты кто? — спросил
тот.
Фёдор вместо ответа сверился по
интерфейсу.
— Через четыре!
После этих слов боевой хомяк
решил, что уже пора бежать и изо всех сил рванул в сторону
противоположную основному побоищу, к границе поселения. Однако
пробежав несколько десятков метров, он остановился, посмотрел на
меч, что держал в руках и побежал назад, в самую гущу
сражения.
Подбежав к дерущимся, Фёдор
принялся кромсать направо и налево охранников и надзирателей. У
него было преимущество: его статус не высвечивался у них как
враждебный, и зачастую они просто не ожидали, что он ударит в
спину. А Фёдор бил в спину. Ему было не до правил боя. Он ненавидел
этих сволочей, круглосуточно издевавшихся над ним и другими рабами.
Фёдор не хотел честного боя, он хотел убивать. Поэтому бил в спину,
бил неожиданно, бил наверняка.
Первое время на него сыпались
удары анархистов, которые реагировали на его враждебный для них
статус, но со временем они поняли, что этот странный мужик в
рабочей униформе с мечом и без доспехов на их стороне. Те четыре
минуты, что Фёдор кромсал охранников, показались для него
вечностью. В середине драки Фёдор понял, что испытывает невиданные
доселе ощущения. Это был адреналин, это была жажда крови, это было
жгучее желание убивать врага любой ценой и любым способом. Это были
сладкие ощущения, и Фёдору они понравились.
Во время небольшого секундного
перерыва боевой хомяк заметил несколько вспышек в разных частях
лагеря. Это начали прибывать телепортами пятёрки наёмников. Фёдор
оценил ситуацию, быстро вспорол бок очередному охраннику и, не
раздумывая, побежал прочь с территории поселения.
Едва выбежав за границы лагеря,
Фёдор перевёл дух, зажмурился и отрубил себе кисть левой руки, на
которой был надет браслет раба. Это был ещё один плюс браслета в
отличие от ошейника. Руку можно было в отличие от головы отрубить
относительно безнаказанно. Остановив небольшим заклинанием
кровотечение, Фёдор побежал подальше от шахты. Он знал, что в
ближайшее время Арцэю и его людям будет не до беглого управляющего,
а потом найти его без браслета будет затруднительно.
Фёдор ещё не знал, с какими
трудностями ему придётся столкнуться, он не знал где и как ему
предстоит теперь привязаться, он даже не знал, куда ему бежать. Он
просто уносил ноги подальше от ненавистного места, где он был
рабом.