В доме было темно. Я вхожу в свою комнату, падаю на кровать.
Почему его слова так ранят меня? Он ведь ничего для меня не значит, поэтому я должна проигнорировать и его, и его слова. Может, он просто задел моё самолюбие? Я ведь не могла влюбиться в него?
Маркус оскорбил меня, а я даже не знала, что на это ответить. Как оправдать себя? Да стоит ли вообще распинаться перед ним?
По щекам потекли слезы. Я не стала смахивать их: сами высохнут. Не впервой уже.
Наверное, если бы хирург сейчас заглянул в мою грудь, очень удивился бы. Сердце, наверняка, стало плоской формы. По нему ведь только что проехались катком. Маркус мастерски расплющил мне его.
- …меня и раньше привлекало только твое тело…
Я всхлипнула, стараясь заглушить рыдания, рвущиеся наружу. Конечно, ему нравилось только мое тело, мы ведь даже не разговаривали. Папа всегда говорил, что есть девушки, с которыми спят, а есть те, на ком женятся - и это не одни и те же девушки.
- Я не связываюсь с глупыми курицами, даже если они всегда готовы раздвинуть ноги!
Вот оно. Вот то, что он обо мне думает. Для него я та, с которой он мог потрахаться в любое удобное время. И на этом все. Пишите письма!
Если раньше я утешала себя, говоря, что девушка тоже имеет право заниматься сексом без обязательств, то сейчас осознала, что я не могу. Так или иначе, я все равно привязалась к нему. От одной мысли об этом застонала. Боже, надеюсь, я не влюбилась в него, иначе я точно сумасшедшая!
Точно не знаю, сколько я так лежала, не двигаясь, когда неожиданно вспомнила, что не одной мне сегодня досталось.
Я тут же вскочила. Мне срочно надо узнать, добралась ли Жаки домой. Маркус сказал, что ей помогут. Но кто? И можно ли вообще доверять словам этого мудака?
Я быстро натянула джинсы и футболку, спустилась вниз, вышла из дома, направилась в сторону дома Томсонов.
Вычислив необходимое окно, принялась кидать в него камешки. И чем больше камней я запускала, тем страшнее мне становилось. Я уже отчаялась, перебирая варианты, где буду её искать, когда окно открылось, и Жаки выглянула.
Я так и знала, что она плакала в одиночестве!
Даже в темноте и с такого расстояния я была в этом уверенна. Но она была дома и вроде бы невредима - уже хорошо. Я поднялась наверх по дереву, казалось, посаженному как раз для такого случая - достаточно удобно, надо признать.