— В это время сменяется ипостась и если случится вязка, то велик шанс принести приплод. Женоэль настроен весьма решительно, а я… Я не уверена, что готова стать матерью…
— Эммм… — только и смогла выдавить я, вспоминая предупреждение Лизы о том, чтобы я не покидала свою комнату в этот период.
Как-то неприятно было ассоциировать себя со словами «вязка» и «приплод». С виду вроде бы люди, пусть и слегка ушастые, а речь словно о собаках. И в тоже время вспомнилась Лизкина просьба — передать Элизии, чтобы та не затягивала с этим вопросом.
— Прости. Конечно же, я об этом не знала. А в обычном виде беременность не наступает?
— Нет, — вытаращилась на меня девушка. — А у вас разве не так же было?
— Мы… — я даже опешила, не зная, как ей объяснить разницу. — Мы просто люди. У нас нет никаких ипостасей и от обычного секса у нас могут родиться дети.
— Ужас! — сверкнув зеленющими глазищами, воскликнула девушка. — Это же постоянный риск. У вас, наверное, очень большие семьи? Хотя… А почему тогда у тебя нет братьев и сестёр, тёть и дядь?
— Нууу, не так уж часто люди беременеют. Не после каждого полового акта, — произношу и понимаю, что пришло моё время смущаться, поясняя, казалось бы, прописные истины. — Это может произойти только в том случае, если женский организм находится в середине менструального цикла…
— Середине чего? — вытаращила глаза Элиза.
Хм… Видимо у них это называется иначе. Надеюсь, не течка, блин... Мои попытки что-то разъяснить не принесли успеха. Девушка просто-напросто не понимала, как это и зачем? Зато я теперь не просто успокоилась, а буквально стала счастливым человеком, то есть вельхором. Раньше я и помыслить не могла, что женщина может жить без этих малоприятных дней!
Слово за слово, я всё же передала Лизино послание. Девушка горестно вздохнула и обещала подумать над моими словами. Это был прогресс, потому как ранее она собиралась насмерть стоять, но не позволить Женоэлю приблизиться к себе в столь «опасный» период. А я вот, слушая её, гадала, в кого она обратится в полнолуние? А я кем стану?
Спросила, но ответ мне ничего не дал:
— Лериреей, — произнесла Элизия, как будто мне это должно было что-то сказать.
— А это кто? — допытывалась я.
— Лерирея — это самка. Лерирей — самец.
Столь скользкий ответ как-то напряг. Что это за тварь? Может это только в моём представлении оборотень — милый или не очень милый волчок, медвежонок или представитель семейства кошачьих, а у них, здесь, возможно, считается нормой иметь щупальца или ядовитые жвала?