«Маленький лесок» от бора отделяет ров, образованный от размыва почвы ручьём при таянии весной. Ров этот стабилизировался, а сосны по обе его стороны защитили его от действия ветров, внизу и по бокам его пошла зелень, а по средине пролегла полоса от колёс – колея. Летом в это рве всегда тень и пахнет прелым мхом. Шум в верхушках сосен нарушает тишину внизу. Редко, редко проедет кто-либо по этому рву, к плотине с желанием сократить путь к ней вместо обычного по горе. За этим рвом чуть заметная тропинка вела к штатскому месту. Дорожка шла по глухому бору, покрытая шишками и иглами, падающими с сосен. Дорожка эта была больше ориентиром в движении, чем настоящей дорожкой, тропой, почему и была мало заметной. Почти неожиданно они заканчивалась просветом в лесу и обрывом. Маленькая площадка и составляла то, что называлось штатским местом. В этом месте лес, вода, небо смыкались в одну гармонию, и глазу открывалась даль с широкой панорамой далёкого леса, полей, луга с пасущимися на нём коровами, овцами и более близкими к нему мельницей и запасной плотиной. Почти не вооружённым глазом можно было видеть высокую тощую фигуру мельника с перевязанными верёвочкой волосами, хлопочущего около «вишняков» (коней для подвода воды к колёсам) и зычным голосом дающего команду «засыпке» (человек, который засыпает зерно в бункер для размола). Чудесный вид со «Штатского» открывался при солнечном закате, когда горизонт на западе становился пурпурным, вдали на лугу виднелись телеги с возвращающимися с полей крестьянами, вода в реке блестела от уходящих за горизонт солнечных лучей; в низинах речной поймы появлялись первые вестники поднимающегося тумана; устанавливалась ночная тишина; слышался только отдалённый шум водопада и вот-вот должна появиться луна и набросить тени на реку от стоящих у обрыва сосен. Наступал час, когда песня сама собой зарождалась в душе и рвалась на свободу. Далеко, далеко разносились:
Глядя на луч пурпурного заката,
Стояли мы на берегу Невы,
Вы руку жали мне – промчался без возврата
Тот сладкий миг: его забыли вы…
Слети к нам, тихий вечер,
На мирные поля.
Тебе поём мы песню,
Вечерняя заря…
В жаркий летний день приятно было у обрыва под тенью сосен почитать книжку под убаюкивающий шёпот сосенок. «Штатское» было вместе с тем гаванью: здесь всегда опрокинутыми лежали баты рыболовов, лежали «вольны, не хранимы», чем и пользовались наши «первооткрыватели», отправляясь в свои походы. Здесь же одним летом стояла громоздкая лодка сына торговцев Васи Новикова, на которой «первооткрыватели» возили своих друзей, а главным образом – барышень на показ открытых ими мест вплоть до Еремеевской мельницы с остановкой на Красной горке и Поганом месте. «Штатское» было также местом для купанья, а в течение одного лета стояла даже купальня для жены земского начальника с плетёным коробом вместо стенок и пола, куда озорник из нашей же братии наспускал раков.