Самым жестоким среди учеников был Питер Коллинз. Высокий блондин с зачёсанными набок волосами, гордо приподнятой головой и вальяжной походкой. По школе он всегда ходил вместе со своей свитой. Иногда он избивал и унижал своих ровесников, а тем, кто помладше, раздавал подзатыльники для профилактики. Он был из тех, кому доставляло удовольствие задирать других. Видимо, так он поднимал свой авторитет среди сверстников. Меня он почему-то называл Гарри. Да и не только меня – все, кто ему не нравился, были Гарри. И совсем неважно, как на самом деле тебя зовут – Адам, Бруно, Томас, Джордж, Генри или ещё как-нибудь. Для Коллинза и его компашки мы все были Гарри. Имя Гарри стало нарицательным, скорее, означающим, что ты неудачник. Я искренне ненавидел всю его шайку и старался лишний раз не попадаться им на глаза, ведь встречи с ними никогда не заканчивались хорошим финалом.
В общем, школа была сущим адом. Единственным лучиком света в этой непроглядной тьме для меня была та самая миссис Элизабет Вайнер. Удивительно, но когда начинался урок физики, все одноклассники, словно по команде, замолкали. Наступала тишина, где звучал лишь её тонкий и завораживающий голос. Она с лёгкостью вносила интерес даже в самые скучные темы и часто показывала различные эксперименты. Мне это очень нравилось.
В редкие моменты, если в классе всё же назревал конфликт, она, не прилагая усилий, с поразительным достоинством могла в два счёта усмирить пыл самого яростного зачинщика. Её уважали и любили, причём, в первую очередь, как человека, а не как женщину.
Сама она была невысокого роста, с ярко выраженными, необычайно голубыми глазами, завораживающим голосом, доброй душой и харизмой, совсем не характерной для этих суровых мест.
Мой интерес к предмету с каждым днём рос, как росли и мои познания. Приходя домой, я всегда разбирал наперёд будущие темы, всё больше и больше увлекаясь наукой. Всё чаще экспериментируя в своей мастерской, я стал добиваться заметных результатов. В свою очередь, за это миссис Элизабет нередко выделяла меня из всего класса, что мне очень льстило. И, хотя я был в неё тайно влюблён, я так и не осмелился подойти и сказать ей о своих чувствах. Да и глупо было бы в таком возрасте признаваться в любви женщине, которая почти в два раза старше тебя. И её муж тоже был бы против. Хотя… Нет, нет… Точно был бы против.