Но Эрика начала разжигать зависть даже в мелочах. Мы всему учились едино, и рядом с нами наши сверстники, наши товарищи, успехи у всех нас были примерно равные, но, если я обладал счастливой способностью всё схватывать на лету, любые слова, всё, что хотели вложить в нас наши наставники, то Эрику приходилось тратить много времени и усилий, чтобы понять, уложить в своей голове и запомнить то, что я видел в своей голове целостной картиной ещё во время урока. Он видел, что я не сижу над книгами, как он, чтобы выучить то, что я уже запомнил, и стал злиться на это, хотя так было всегда, с самого раннего детства. Теперь же он стал рассказывать всем, что я ленивый лежебока, только и делаю, что сплю, да болтаюсь, в то время как он учится, что раздуваю сам вокруг себя какой-то ореол самого умного и самого талантливого ученика, воина, лучника, метателя копий и топоров, всезнайку и зазнайку заодно. Ничего такого я и не думал, так что пока я простодушно считал, что мой брат любит меня уже за то одно, что мы братья, он настроил всех наших друзей против меня, и они стали относиться ко мне с недоверием и даже какой-то боязнью. Когда я спросил одного из них, по прозвищу Заяц, за длинные смешные передние зубы, с которым был ближе остальных, что такое происходит, он, недоверчиво поглядывая на меня, будто опасался, что я выну кинжал и воткну ему в спину, сказал:
– Но ты же продался чёрным силам.
Я так изумился, что даже онемел на несколько мгновений. А мой приятель продолжил:
– Потому у тебя и ладится всё лучше, чем у других, и умнее ты, и ловчее, и зорче… – невозмутимо продолжил он.
Я вовсе не считал, что у меня получается всё лучше, чем у других, и поэтому эти слова тоже удивили меня.
– Ты… что же такое говоришь?.. – растерялся я. – Кто это придумал?
Он захлопал белыми ресницами, настоящий заяц:
– А разве ты не оборачиваешься медведем по ночам, чтобы воровать детей из окрестных сёл?
– И на что мне дети? – беспомощно спросил я, ещё больше удивляясь.
– Ну дак это… Есть. Для силы и здоровья, – не сомневаясь ни мгновения, ответил он. – Вона, ты здоровый какой, выше нас всех и плечистей… – даже это было ерундой, потому что с Эрбином мы были одного роста и ширины в плечах.
В этот вечер я решил поговорить с Эриком, к этому времени, к своим пятнадцати годам, мы уже разъехались по разным горницам, поэтому я пришёл к нему в горницу попозже, когда все в тереме уже спали. Когда я рассказал то, что узнал сегодня от нашего друга, он громко и весело расхохотался: