– А что, если причина в том, что у вас с родителями уже давно какая-то своя семья? Они пытаются меня учить, как мне жить в этой семье.
– Ты же знаешь, что я не могу на них повлиять.
– Ты могла бы повлиять на себя. Например, быть сначала женой, а потом дочкой.
– Я, в первую очередь, мама.
Я остановился перед шлагбаумом, опустил стекло и вставил талон в специальную прорезь автомата. Механизм с заметным усилием затянул талон, загорелась зелёная лампа, шлагбаум поднялся.
– Давай начнем хотя бы со второго места, – сказал я.
– Я не хочу сейчас обсуждать эту тему.
Закончился короткий январь, и жизнь в офисе снова стала наполненной напряжением от срывающихся сроков, сложных согласований, недостающих документов и другой суеты. Февраль вступил в свои права, принеся заметное прибавление солнечного дня.
Экран монитора вот уже второй или третий час показывал презентацию по рекламной стратегии на текущий год с учетом итогов года прошедшего, которую я тщетно пытался закончить. Я выворачивал наизнанку цифры и факты, чтобы выжать из них что-то внятное.
Иногда я подолгу останавливался на том, чтобы аккуратно встроить диаграмму в макет. Но что-то мешало мне сосредоточиться и уводило моё внимание в сторону.
Ксюша сидела поодаль на своем месте и говорила по телефону с очередным разозленным клиентом. Мне кажется, её бархатистый голос был лучшим инструментом для успокоения разгневанных людей. Она никогда не скатывалась до хамства, но всегда сохраняла достоинство. Она была настоящей, в ней совершенно точно не было отрепетированной наигранной вежливости.
Когда очередной её разговор, который я по недавней привычке слушал внимательно, закончился, на часах было шестнадцать десять. Я снова попробовал сосредоточиться на презентации. Но не получилось.
Вдруг, как если бы в июле средь солнечного дня внезапно на голову посыпал снег, ко мне пришло понимание: я влюблён в Ксюшу. Я замер и остановил всякие попытки осмыслить произошедшее.
Я смотрел в монитор и пытался убедить себя, что это ошибка, и сейчас всё вернётся на свои места, нужно лишь отмотать назад какие-то свои мысли и всё снова станет как раньше.
Я попытался отвлечься, но каждый раз, когда звучал её голос, он снова ввергал меня в смятение, моё сердце начинало сжиматься быстрее, а руки становились горячими, будто бы в них вскипала кровь. Это можно было сравнить с лихорадкой или даже панической атакой. Да, это была самая настоящая паническая атака!