«Ловенна б-вилана!»
Можно представить, как удивится мальчик, увидев поутру оплетенный лианами, буйно цветущий город.
Лишь башни небоскребов, связанные путепроводами на высоте десятого этажа, будут указывать место, занятое столицей кантона – Вечного Мая. Но это будет завтра. А пока цитрозусы только начинают вечерний танец восхождения.
С прогулочной палубы летающего отеля удобно следить за полетом легкокрылых насекомых. Постояльцы, развалившись в шезлонгах, лениво загадывают, дотянется ли сегодня хоть одна лента цитрозусов до высоты, обжитой аэрокрафтами.
В небе перетекают волнами закатные сполохи. Семь лун, выстроившись узким клином, восходят на востоке и спешат догнать последний луч солнца, полыхающий в разрыве темного, почти черного, облака с кромками из расплавленного золота. Такая же позолота догорает на шпилях столичных высоток, сияет и плавится на брюхах гигантских аэрокрафтов, стартующих от посадочных платформ Небесной Лестницы. А тени островерхих небоскребов, непроглядные, ночные, уже полосатят крыши нижнего Вечномая.
Мальчик оставляет без внимания чашку узорчатого стекла, наполненную овсяным киселем с ложкой душистого меда, – местный поздний ужин. Столик-официант привез чашку и замер, ожидая, когда его отпустят. Я переставляю чашку на свой поднос. Делаю жест рукой – столик тонко отзывается хрустальным звоном и спешит дальше.
Взгляд мальчика обращен ко мне. Он живой и наблюдательный – я уже имел возможность убедиться в этом, он неуемный в своем любопытстве:
– Почему ты говоришь «И Тимох Ррей, йло, полетел, оставив нас с глубоким вздохом»?
– Здесь так говорят, если очень огорчились.
Ребенок раскатывает букву «р»:
– Это непрравильно! – горячится он. – Надо говорить: «Тимох Ррей полетел». Просто: «Тимох Ррей полетел». И все!
– Твой большой брат заставил всех поволноваться. Спасение белошвейки – слишком опасное дело.
Ребенок, я не скажу тебе, что тот, кого ты называешь братом, затеял игру со смертью.
– Спасение белошвейки – опасное дело? – спрашивает мальчик, настораживаясь. – Слишком далеко лететь? Корраблю не хватит ррресурса, да, дедушка?
Я думаю, как объяснить ребенку жестокую правду. Или часть правды.
Да, скажу ему часть правды, так будет лучше:
– Не только в ресурсе дело. Уж если белошвейка попала в эпсилон-зону, то, считай, пропала.