Тимох философски вздохнул.
– Ваше полное имя, пилот?
– Тимох Рей Гвен Тимофей Ило Семилунен.
– Так. Четвертое поколение поселенцев Ило Семи-лунного. Вас назвали в честь прадеда-первопроходца, именуют старым вариантом имени. Будьте добры, офицер, напишите, как на самом деле звучало имя вашего прадеда? Если семейная традиция сохранила фонетику произношения.
– Конечно! – как само собой разумеющееся ответил Тимох. – Меня зовут так, как звучала краткая форма имени Тимофей. Это, знаете ли, один из языков планеты-матери, мне нужно использовать два регистра, кириллицу и латиницу. На вашем кубо это возможно? Вижу, есть. – Он набрал: «Цiмох».
– Молодой человек, я знаю кое-что именно об этом языке. Немного, но знаю. Могу перевести название вашего патрульного корабля.
– О?! – только и нашелся офицер.
– Певень – это птица, возвещающая зарю. Птица живет на Земле, и с птицей связано множество легенд. Певню приписывалось свойство разгонять ужасы ночи.
– Певень будит солнце! – вставил Тимох, не скрывая гордости за свой корабль – он любил «Певня» за все, и за славное имя тоже.
– А еще у этой птицы задиристый и упрямый нрав.
– Это по мне! – хохотнул Тимох.
– И еще певень – хозяин и защитник стайки самочек, – поддержала Ксантиппа, про себя подумав: «Надо же, как все складно!»
Патрульный отшутился:
– Вот и я давненько подумываю, не переименовать ли восемь кораблей моего взвода в «Курочек», да по номерам?
– Молодец! – ответила старая белошвейка. Метнула на пилота оценивающий взор, ее губы дрогнули и уголки рта растянулись. Тимох не сразу понял, что госпожа удостоила его улыбки.
– Ваши предки, судя по имени, все с Ило Семилунного?
– Одна прабабушка эриданка.
– Похвально. Вы искренни и честны, как все жители Ило. Плюс эриданская кровь в ваших жилах… Интересное сочетание… Впрочем, теперь мне многое понятно: вы последовательны в своих намерениях, и я обязана вам помочь. «Певень», «Певень»… – Госпожа в задумчивости словно покатала слово на языке и буркнула в сторону: – Надо же – певень!
Сделав пилоту знак молчать, Ксантиппа выкрикнула имя в пустоту ячеистого цилиндра кабинета:
– Анна! А‐ан-на! Анна? Анна-а-а!!! – повторила, словно распевая, на разные лады.
– Я нужна вам, госпожа Ксантиппа? – ответил четкий и чистый женский голос холодноватого тембра, обволакивая звуком пилота и старую белошвейку. Тимоху показалось, у него завибрировали не только ушные перепонки, но и диафрагма.