Однако не всё было так безоблачно. На другой стороне улицы, скрытой от Лэя высокими гротескными костёлами и башнями, разворачивалась другая сцена.
Марис Аруэлла Жестина, прекрасная вампирша с золотыми волосами, струившимися по плечам роскошного зелёного платья с лентами, шла под руку с Этрихом-Эстебаном Риберти, своим черноволосым привлекательным возлюбленным в чёрном камзоле. Оба светились от счастья, были похожи на прекрасные скульптуры, если бы не движения и не улыбки, которые вдруг сменились замешательством, а потом и неприязнью.
– Пустите! Отпустите их! – раздался крик, полный боли.
Один вампир оттаскивал девушку, вовсе не вампиршу – человека или ферра, от двоих маленьких детей, отчаянно простирающих к ней руки и зовущих её мамой. Детей уволакивал другой вампир, легко, как будто бы те были пушинками на ветру. Словно они и не вырывались вовсе. Молодая девушка безуспешно дёргалась, силясь освободиться, как вдруг державший её вампир всадил ей в горло два острых клыка и впрыснул обездвиживающий яд. Девушка замерла с вытянутой напряжённой рукой, указывающей на детей, а те закричали, но не зажмурились, а только сильнее стали рваться к матери.
– Не могу поверить, сколько ни наблюдаю, что Ригену за это до сих пор не смели с лица земли! – ожесточённо прошипела Марис и, сжав руку Этриха, увела его от места трагедии в проулок чёрных башен, устремлявшихся острыми шпилями к синему небу.
– Думаю, это скоро закончится. Ты же слышала Улиуса. – понизил голос Этрих. – Планирующееся восстание и его план по изменению Ригены уже готовы, осталось только выбрать время, и это поручили нам…
– Была бы я импульсивнее, я бы прямо сейчас дала сигнал к действию. – Марис еле держала себя в руках, чтобы не вернуться на злосчастную улицу и не разобраться с вампирами, но что толку, если другие примут их сторону? Жизнь людей и ферра для них – ничто.
– Понимаю твои стремления. – Этрих с болью обернулся назад. На улице всё стихло, и он понимал, что это значило. – В последнее время таких случаев стало настолько много, что Гелиосс стал похож на скотобойню, а не на столицу сильной империи.
– Империя на крови только и может быть сильной… – спокойно ответила вампирша, но Этрих слишком хорошо её знал, чтобы понять, как она негодует. – Вот только кому нужно жить в постоянном страхе? Разве это жизнь? Разве в страхе родится искусство или подлинная наука?