Доктору Траппер приходилось осторожничать – у нее астма (Врачу, излечися сам, говорила она), которая досталась ей «от матери». И она все время простужалась – это, говорила она, потому, что поликлиника – «самое нездоровое место на земле – там же полно больных». Иногда, стоя близко, Реджи слышала, как хрипит у доктора Траппер в груди. Дыхание жизни, говорила доктор Траппер. Детка, похоже, проблем с легкими не унаследовал.
(– У Диккенса была астма, – сказала мисс Макдональд.
– Я знаю, – ответила Реджи. – Я читала по теме.)
Если у мистера Траппера бизнес и «буксовал», это было незаметно. Прелестный дом, две машины, холодильник набит дорогой едой, детка как сыр в масле катается.
Иногда по утрам, когда приезжала Реджи, мистер Траппер вел себя точно бегун на эстафете и совал детку Реджи так поспешно, что у детки от изумления пред такими пертурбациями совершенно округлялись глаза и рот. Потом Реджи и Сейди зачарованно слушали, как большой «рейнджровер» взревывает и удаляется, хрустя и плюясь гравием, словно мистер Траппер улепетывал из ограбленного банка.
– Иногда он по утрам – вылитый медведь, – смеялась доктор Траппер.
Ее, видимо, не беспокоило, что она живет с медведем. Как с гуся вода.
Мистер Траппер и Сейди особо не общались. Разве что он говорил: «Сейди, отойди» или «Сейди, слезай с дивана». Сейди «входила в комплект», объяснил мистер Траппер Реджи:
– Джо без Сейди не получишь.
– Любишь меня – люби и мою собаку, – говорила доктор Траппер. – Лучший друг женщины.
Тимми, Мелок, Джамбл, Лесси, Серый брат Бобби[31]. Всеобщий лучший друг. Кроме космической собаки, бедной Лайки, – с этой никто не дружил.
В иные утра мистер Траппер оставался дома и висел на телефоне. Иногда с телефоном выходил наружу покурить. Курить ему не полагалось ни в доме, ни снаружи, но, видимо, из-за телефонных разговоров у него случалось никотиновое голодание.
– Не выдавай меня, – подмигивал он Реджи, как будто доктор Траппер не чуяла дыма на его одежде и не замечала окурков на гравии.
Реджи поневоле подслушивала: мистер Траппер разговаривал с невидимыми людьми очень громко. Он «исследует новые пути», говорил он им. У него «крайне интересные перспективы на горизонте», ему «открываются новые возможности». Говорил он напористо, но на самом деле умолял:
– Господи боже, Марк, я же тут, можно сказать, кровью истекаю.