– Люся отдыхает, – нервно добавила Любовь Филипповна.
– Ну да, – сник Василий Евстафьевич, сразу потеряв интерес к разговору.
– Вы угощайтесь, – Юра пододвинул к Жене свою кружку с чаем и тарелку с пирогом, к которым он так и не успел прикоснуться. Любовь Филипповна недовольно измерила сына взглядом, поднялась из-за стола и направилась в дом.
– Мать, ты куда?
– Чашку тебе принесу… и тарелку.
– А Витька у нас моряком будет, – прочавкал Шурик. – В заграницу плавать.
– Не чавкай, – Нина мягко шлёпнула брата по спине.
– Так вкусно же.
– Неприлично.
– А чего неприличного? Если вкусно.
– Правильно она тебе говорит, – поддержала дочь, вернувшаяся с посудой Любовь Филипповна. – Учись поведению у старших братьев. Посмотри, как Юра себя ведёт.
– Так он не ест. И Толька не ест.
Пристыженный Толя молча тыкал вилкой в кусок пирога, боясь взглянуть на невесту.
– Вот ты, сына, жениться решил, а как же учёба? – решила зайти с другой стороны Любовь Филипповна. – Бросишь? Или как?
– Не брошу, – буркнул Анатолий. – Закончу техникум, работать пойду и в институт поступлю. Заочно.
– Ого! – насмешливо среагировала мать. – А дети пойдут? Не до учёбы будет. Пелёнки начнутся. Крик, плач, принеси, подай, постирай, погуляй.
– Но вы же справились… – вскинула голову Женя, – … одна.
Сказанная фраза могла прозвучать, как комплимент, или хотя бы, как примирение, но скрыть в интонации вызов не получилось, да Женя особенно и не старалась. Гордость мешала. Не такого приёма она ожидала. Подумаешь, героиня. Одна детей вырастила. Её мать тоже вырастила их троих. И что? Подумаешь, семеро? Так ведь она столько и не собирается. Подумаешь, хозяйство вела? Так ведь не работала, да и дети, наверняка, помогали. А она не собирается у мужа на шее сидеть. Она со школы работает. И учиться тоже пойдёт. И всего добьётся. Обязательно добьётся. Она ещё докажет им всем…
А в это время в маленькой комнатке, провалившись задом в панцирную сетку кровати у стены, завешенной ковриком с оленями, сидит девушка. Рядом, впритык с кроватью, дубовый стол, застеленный голубой клеёнкой. На столе в тарелке кусок пирога, рядом чашка с крепким чаем. Девушка кромсает пирог толстыми сардельками пальцев, а искромсав, собирает полученные оторвыши в ладошку, долго смотрит на бесформенные кусочки с вываливающейся картошкой, тычет обрубком ногтя в чёрные точки. Люся не любит перец, но чёрных точек много. Ноготь скоблит картофельные кубики, оставляя рыхлое крошево под миллиметровой полоской рогового обгрызка. Люся нервно швыряет содержимое ладошки на пол и хватается рукой за голову.