После ухода гостей я хотела помочь маме убрать со стола, но папа настоял, чтобы мы с Пашей шли отдыхать:
– Я сам помогу маме! – решительно заявил он. Паше нужно выспаться, он всегда перед экзаменами плохо спит.
– С чего это ты, пап, взял? – запротестовал Павел, – я прекрасно выспался.
– Ну, что ж, сынок, мы с мамой очень рады, что ты успешно сдаешь сессию, а то, что ты спишь сном праведника для нас вообще счастье! – и родители переглянулись, улыбаясь друг другу.
– И ты, дочка, иди отдыхай, мы с мамой справимся, и выбери дату полета, её нужно будет сообщить заранее.
Пожав плечами, мы с Пашкой разошлись по своим комнатам.
Я направилась к подаркам, которые не успела распечатать в процессе дарения. Собственно, самый желанный из них лежал в надежном месте и ждал своего часа, а то, что оставалось нераспечатанным не представляло для меня большой ценности.
Не прошло и пяти минут, как в мою дверь постучали. Вошли родители. Они были слегка взволнованы и папа держал в руках еще один конверт.
– Вот Светлана, это тебе, – и он протянул пожелтевший от времени четырехугольник, – этот подарок нас просила передать в день твоего восемнадцатилетия твоя мама Кристина. Мы не знаем, что там внутри, должно быть письмо. —
Было заметно, что родители очень волнуются. Я молча взяла подарок и какое-то непонятное чувство овладело мной.
– Тебе нужно побыть одной, – сказала мама, – и они вышли из комнаты.
Я какое-то время держала конверт в руках, разглядывая со всех сторон и боясь открыть его.
– Он практически мой ровесник, – решила я, – ведь когда мама умерла, мне не было еще и года. Странное чувство нарастало. Каково получать подарок от человека, хоть и очень близкого, но который давно уже перешел в вечность, которого совсем не помнишь и не можешь вспомнить чувств когда – то испытываемых и давно забытых.
Конверт был совсем простой, без марки. Единственная надпись сделанная ровным аккуратным почерком подтверждала его назначение: «моей любимой доченьке Светлане в день её 18-летия». Я набралась смелости и у самого края сделала надрез ножницами. Присев на диван, и, поборов в себе непонятное чувство, я достала содержимое. Это был двойной тетрадный лист в клетку аккуратно свернутый вчетверо, внутри которого лежала фотография и маленький, скорее всего, серебряный крестик на толстой белой нити. Я сразу же надела его.