– Это всё, конечно, прекрасно, но не нужно его вызывать всякий раз, когда твоей душе угодно, – угрюмо сказал молодой человек, сидевший у окна.
Темно синие глаза на бледном лице грустно всматривались в черную стену дождя, – Я, ровным счётом, ничего не могу разглядеть.
Юноша со шрамом удивлённо вскинул брови.
– Во-первых, – начал он, проводя мозолистыми пальцами по своей гладко уложенной, белой и длинной шевелюре, – я сегодня ничего не вызывал. Ты вообще когда-нибудь смотришь погоду? Во-вторых, зачем тебе вообще там что-то разглядывать? И, наконец, в-третьих, – с улыбкой сказал он, – Почему бы и не повызывать дождь, когда душе угодно, если у меня есть такие привилегии. Тем более, мы уже давно ничем полезным не занимались.
– Я пытаюсь разглядеть, прибыл ли Хранитель, – сухо ответил юноша, проигнорировав многочисленные восклицания собеседника.
Унылая свеча погасла. Девушка, которая всё это время была погружена в чтение, резко подняла голову. Она посмотрела в упор на свечу, и та тут же загорелась.
– Как же скучно, – вновь нарушил тишину человек со шрамом. Он с грохотом опустился на диван, стоявший в центре комнаты, закинул ноги на журнальный столик и обратился к девушке, – Тереза, тебе скучно?
Девушка с неохотой оторвала голову от книги. Она устремила взгляд карих глаз в сторону юноши.
– Нет, Уоллис. Скучаете здесь только вы с Макселем, – с явным раздражением промолвила она, – Один без толку пялится в окно, другой никак не может помолчать хотя бы более двух минут. Вы оба могли бы с большей пользой скрасить время ожидания.
Молодые люди с удивлением уставились на девушку. Редко можно было вывести Терезу из себя. Её утонченное лицо сейчас выглядело усталым, а пшеничного цвета волосы, будто колосья в лучах заходящего солнца, мягко струились по её тонким, но твёрдым плечам.
– А что, разве я не права? – спросила девушка, заметив выражение их лиц, – На этот вопрос не обязательно отвечать, – добавила она, возвращаясь к чтению.
В зале воцарилась тишина. Только звуки дождя и перелистывания страниц книги нарушали её.
Гроза, разразившая небо, на мгновение залила комнату холодным белым светом. В этот момент можно было разглядеть убранство помещения. Стены комнаты были заставлены витиеватыми дубовыми стеллажами пылившихся книг, которых давно не касалась рука человека. Высокие узорчатые окна, когда-то пропускающие через себя солнечный свет, сейчас были наглухо забиты деревянными балками. Все вокруг говорило о том, что в доме давно никто не жил. До этого дня.