Невестка почтительно склонила голову. Но как только наступила тишина, выпрямилась и сказала:
– Всё так. И Энгус, твой сын, и я, его жена, благодарим за то, что стало нам доступно с твоей помощью. И несравненной Боанн. Но, Дагда! Мы всего лишь хотели сказать, что нет смысла в этих благодеяниях, ибо негде нам жить и размножаться, как того требует зов крови. Пока Энгус сражался плечом к плечу с воинами против моего отца, ты разделил сиды между детьми, позабыв о младшем сыне!
Дагда покраснел, Каэр продолжила:
– Ты знаешь, что с тех пор, как я сказала «Да», мы 12 месяцев провели на берегу прекрасного озера Бель-Драгон, в прозрачных водах которого отражаются старые дубы и омёлы, и не было нам дела ни до мирской суеты, ни до божьей…⠀
– Но каждый второй год, сразу после Самайна, – он прервал её взмахом руки – мол, знаю, знаю, – вы будете возвращаться в людское обличье.
– И тогда, наконец, сможем зачать детей, – закончила Каэр и улыбнулась. После развела руками, – но где, коли сида нам не досталось? Лебеди совьют гнездо на озере, но нет в нём места для людей.
Боанн радовалась разумным словам, и тому, что ни грозный тон, ни насупленные брови, не испугали жену любимого сына.
– Твоя правда, Каэр, – молвил Дагда, сбитый с толку. Почесал бороду, уставился на башмаки из конской шкуры, волосом наружу – и каждый золотился в солнечных лучах, – твоя правда, Энгус. Видать, в последней битве сильно я приложился, что остался без памяти. Надо было у четырёхглавого чудовища-фомора хоть одну башку для себя отрубить, про запас!
Вздохнула Боанн с облегчением: не звучать больше гневным речам в чертоге – звучать нынче волшебной арфе, «древу двухголосому», в честь примирения. Наверное.
– Что ж, Энгус. Делить по-новому холмы между детьми не хочу и не буду. Но накануне Самайна, и пока не закончится праздник, уступаю тебе Ши ан Бру. Между Наутом и Даутом, лучший сид, что достался нам в наследство от пращуров, древних, как сама жизнь в этом мире, – бог раскинул руки, гордо обвёл священный зал, – он – твой!
– Отец, но…
– Не благодари. Негоже птицам вечно находиться в клетке, пусть в волшебной, но всё же в каменной. Ну, а недели пожить хватит. Верно, сынок? – Дагда подмигнул ему и хлопнул в ладоши: разговор окончен.
⠀
– Посмотрим, – упрямо прошептал Энгус и взял Каэр за руку. Пальцы юных супругов переплелись. Чуть слышно звякнула цепочка: появились путы серебряные из воздуха. Обвила, соединила запястья. Мгновенье, и растаяла, словно и не было её, а в небо взмыли две птицы. Два белых лебедя.