«Зачитывается приговор гражданину Пастушенко Степану Николаевичу… года рождения… суд… постановил… гражданина Пастушенко… обвиняемого по статье… признать виновным… и определить наказание в виде лишения свободы на срок четыре года шесть месяцев с отбыванием наказания в колонии общего режима…»
В этот момент по залу пробежала волна разочарования, отец обмяк, бабушка потянулась за валидолом и лишь мать сидела не шелохнувшись, продолжая напряженно вслушиваться в монотонную речь судьи, словно ожидая чего-то еще. Степа сидел на скамье подсудимых с отрешенным взглядом, закинув ногу на ногу, происходящее его, казалось, никак не трогало.
«А также, учитывая… ранее назначенный судом Центрального района… условный срок… согласно статьям УК РФ… применить… объединить сроки посредством сложения… а также… фактически отбытый срок… зачесть в качестве уже отбытого».
Все было ясно. Зал, доселе сосредоточенно внимавший, наполнился шепотом и шуршанием. Степа презрительно ухмыльнулся. Отец посмотрел на адвоката, адвокат втянул голову в плечи. Никто ни на что больше не надеялся. Однако, судья еще не закончил.
«Согласно закону… от… об амнистии… действия, определяемые настоящей статьей… подпадают под амнистию… согласно формулировке закона… вследствие чего наказание по статье… и срок… суд постановил отменить. Согласно статье… Процессуального кодекса… о назначении наказаний и статье… второй срок аннулируется в связи с отсутствием первого. Таким образом… наказание считать полностью отбытым… а гражданина… освободить в зале суда».
Несколько секунд в зале висела липкая тишина. Присутствующие не сразу поняли, что имеет в виду судья и сомневались, правильно ли они его расслышали. Степе тоже показалось, что он ослышался.
Зал, словно очнувшись, загудел. Конвоир по указанию судебного пристава открыл клетку.
Степа сидел в открытой клетке и не шевелился. Он не мог поверить в происходящее, пока к нему не вбежал его отец и обняв, не вытащил его оттуда.
И даже стоя на низком крыльце деревянного здания районного суда он все еще оставался где-то в себе. Мир доходил до него как сквозь трубу. Гул проезжавших мимо машин, пение птиц, радостные крики обнимающих Степу родственников звучали откуда-то издалека.
«Вот чертяка! Родился в трусах и в майке!» – звучал в его голове голос отца, когда они ехали домой.