Так он и пролежал до самой ночи.
Какие должны происходить нейрохимические процессы, удивлялся Андерсен, если терпеть так невыносимо? Если хочется онеметь, оглохнуть и отгородиться от любых новостей, событий, мыслей?
Он покорно не шевелится и бездарно лапает глазами стену. За что ему хвататься теперь, чтобы удержаться и не кануть в бездну безнадёги? Зачем жить дальше? Ради чего? Смысл опошлился и потерял былую привлекательность. Теперь перед ним зияет голый мертвецки белый лист.
***
Несколько бесцветных суток проходит с тех пор, как мировоззрение с хрустом перевернулось на сто восемьдесят градусов. Теперь Андерсен всё больше отдаётся пассивному наблюдению, лишь подчёркивая, что молодёжь всячески лелеет свои горести. Девушки плачут по безответной любви. Богачи ударяются в аскетизм. От скуки придумывают депрессию. Драма автоматически означает глубину личности и её силу. Считается, если ты весел и здоров, то неинтересен и банален. Даже глуп. Отныне он всячески будет избегать книжных магазинов – разносчиков смертельной эпидемии. Отныне он считает себя античитателем. Классикофобом. Горененавистником.
Но некий внутренний приглушённый зов продолжает исходить из недр его души. Или подсознания. Что-то неудержимо влечет его в свой старый мир, словно одна важная часть осталась в этом и никак не могла встать на место. Невозможно подавлять призвание, невозможно удерживать заложенную силу, и потому Умберто который день вынашивает дикую, неслыханную идею. И одним вечером, стоя под мягким пепельным небом, Андерсен, наконец, облачает смутные ощущения в слова.
– Я должен в корне изменить как прозу, так и поэзию. Переписать культовые романы. Запустить новый хит. Заставить Землю вращаться в другую сторону.
Не чуя себя от радости, парень нёсся в родную коморку, под натиском окрыляющего вдохновения, распахнув первый попавшийся сборник, принимается анализировать текст.
– У тебя всё равно ничего не выйдет, эта затея обречена на провал, – говорит Умберто, но воля не подчиняется смущению и отступлению.
– Ты дилетант. У тебя даже филологического образования нет, – говорит Умберто, но не переубеждает парня.
– Никто не станет читать твои глупые выдумки. Тебя даже не заметят. Тебе не удастся переплюнуть мастерство великих гениев. Ни черта ты не затмишь, – говорит Умберто.