– Ну, я, конечно, могу поковыряться, но ничего не гарантирую, – рассеянно мямлит очкарик в хвойном свитере.
– Отлично! – облизывается Андерсен. – Давайте сплотимся в команду и разделим обязанности, – приплясывает он. – Дали займётся выводом из строя всех литплощадок, я с кем-то из вас буду корпеть над переделом, а оставшаяся пара уничтожать бумажные издания.
– Ну ты и загнул, – ошарашенно моргает Лох.
– Возможно, процесс затянется на поколения, но мы хотя бы положим начало новому тренду. Кто за? – весело подводит итоги Андерсен, но вместо леса рук виднеются одни пни. Лишь спустя минуту-другую вверх неуверенно поднимается ладонь Дали, а за ней и Лоха. Вскоре в воздухе оказываются фарфоровая ручка Купидона и косточка Мэрилин с накрашенными ногтями. – Вы просто чудо! – не веря своим глазным яблокам, произносит Андерсен.
Из отбросов социума, из неудачников и слабаков собирается пятиглавая группа с размытыми очертаниями целей. Вялые, неуверенные в себе ребята бесталанно толкаются в узкой комнатушке, осторожно оценивают друг друга и тайно хотят улизнуть. Мэрилин изголодалась по взвешиваниям, Дали испытывает острую нехватку телевизора, Лохматый косится на Купидона, а Купидон не спешит одаривать его ключиками от дверцы в страну Чудес. И только Андерсен радуется за всех, негласно занявший позицию вожака. На нём одном держится сплочённость их коллектива. Конечно, с новобранцами он чувствует себя не совсем уютно, не знает, как следует к ним обращаться, и не может вести себя максимально открыто. Мэрилин настолько плоская, что прекрасно подходит на роль закладки. Купидон хоть и выглядит невинным дитём, чем-то выдаёт своё старшинство. Несмотря на нежные замашки, присущие геям, у него имеется некий стержень, обозначающий твёрдость характера. Спустя несколько минут беседы Андерсен уже набрасывает примерные паттерны поведения с каждым из гостей.
– Купидон, ты не мог бы состряпать нам парочку бутербродов, пока мы занимаемся вводной частью?
– Не вопрос, – пожимает плечами блондин и, явно довольный, удаляется в кухню греметь ножами.
Тем временем на бабушкинском диване, хлипкой тумбе и шатком столе увеличиваются горы книг, вытряхаемые из всевозможных вместилищ. Коморка задыхается от пыли, Монро звонко чихает, сжимаясь всеми своими маленькими органами девятилетней девочки, и дружно принимается решение открыть окно. Только вместо свежего потока в кубик вкатывается перламутровый туман так, что нормально видеть становится фантастичным. Даже тёплый, почти оранжевый свет ничего не меняет.