В том же семидесятом году или годом позже колхоз «Рассвет» переоформили в совхоз «Рассвет», но расцвета социалистического сельского хозяйства на криушкинской земле так и не произошло – близились иные времена: судя по всему, возвращалась частнособственническая жизнь. Эпоха, когда колхозы исполняли роль локомотивов истории, отошла в прошлое.
Бородулин от пустых, формальных в сущности преобразований, сознавая их тщетность, закручинился и занемог. В летнюю пору он едва ли ни каждый вечер с печальной думой сидел на одинокой скамье, вкопанной им в самой высокой точке горы Дикарихи. Отсюда открывалось всё, как есть, огромное, завораживающее своими просторами Плещеево озеро. Коренное, земледельческое, крестьянское Криушкино в семидесятых таковым перестало быть, стремительно превращаясь в дачное поселение. Он, Бородулин, отдал всю свою жизнь колхозному строительству и, выходит, ничего не построил?
Строгая, не признающая эмоций дама Клио, разумеется, записала на своих скрижалях: колхозы сыграли важнейшую роль в индустриализации СССР, обеспечивали продовольственными ресурсами страну в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные годы. Про то, что война обескровила русскую деревню (в армию было призвано поголовно всё мужское население деревни Криушкино – вернулась с войны одна треть мужиков, едва не половина инвалидами), Клио помалкивает, точнее сказать, вынуждена была помалкивать, когда ой как припекало! Вот и сидел, неприкаянный, погружённый в тоскливые думы. бригадир Бородулин на вершине Дикарихи… в ожидании смертного часа, который не заставил долго себя ждать.
Будущего, даже в самых скромных, бескрылых мечтах, для него не существовало. Эта злобная бесперспективность молниеносно свела его в могилу. Скамья на философском пупке Дикарихи вскоре понадобилась диким туристам в холодное время для костра. То, о чём тужил Бородулин, достоверно никому не известно. Однако это были серьёзные раздумья исторического толка.
Моя сегодняшняя забота – всё же, увы, редиска для окрошки. Овощ сей, как ни крути, довольно привередлив. Сеяли редискины семена по науке, по написанному на пакетике: между зернышками расстояние – сантиметр. А что вышло? Одно из десяти семян уродило годное в окрошку произведение огородного искусства. Остальные девять возжелали, с какой-то стати, пойти в цвет.