Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011 - страница 7

Шрифт

Интервал

Вам привезут невзрачный камень

и скажут, сдерживая пыл,

что камнем тем прапапа Каин

прапапу Авеля убил.

Вам привезут коробку с прахом

из фараоновых гробниц

и скажут с хохотком и страхом,

что пылу древних нет границ.

Не позавидуйте счастливцам

и гляньте под ноги себе:

приют здесь вечный стольким лицам,

пылившим в мировой судьбе!

Новосибирск. Джамбул. 1960–1964

Сказки

Колдовство

О, зори озерьи —

рыбьи отплески!

А во лазори

глыбы-облаки.

Око опрокинь

на берегинь:

ой, озоровать —

во озеро звать!

К берегу греби,

бери грибы.

Росу вороши,

грозу ворожи.

Дождаться дождецу,

политься по лицу —

заберется бусым

к березам босым.

Просьба вымолвлена —

проса ль вымолено?

На озерную гладь

летят зерна, глядь!

То ж скупой

дождь слепой.

Солнце вьется,

лучится, как луковица!

Тсс!..

Зовется,

кричится, аукается…

Напрягают пичуги

связки,

и сбегают испуги

в сказки!

Комната

Я заболел, и мир весь

свернулся в комнату:

в шкафу вздыхали вещи,

на полотенце пела птица,

и свесил уши телефон.

Здесь всех времен хватало:

два фикуса хранили лето,

ковер, как осень, был цветист,

зима ж царила всюду —

среди побелки стен

сугроб моей постели,

лед зеркала и в нем

мир вмерзших отражений.

Окна прямоугольник

являл мне то весну,

то ночь кромешную.

Но мне – зачем, не знаю —

не доставало звезд.

Таинство

Т. Янушевич

Огонь плясал свой ритуальный танец

на красных сучьях, красные березы

вокруг, и двое краснолицых молча

глядели друг на друга сквозь огонь.

На косогоре танцевало пламя,

и воздымала осень свой огонь,

и двое тех, что высоко безмолвны,

на двух кострах – горячем и холодном —

два клятвенных сосуда обжигали

для трех заветных и негласных слов.

Зола давно травою поросла

на том высоком и веселом косогоре,

но осень продолжает клятвам верить

и жжет костры, которые не пляшут,

и из сосудов просятся слова.

У самого Обского моря

«Надоело мне, надоело…»

Надоело мне, надоело

на постели отлеживать тело.

На дороги, пожалуй, выйду,

а дороги куда-нибудь выведут.

А на улице ночь как ночь

и порывисто нежный дождь.

Я иду по центральной улице,

по-щенячьи ветер балуется.

– Ну, отстань, дурачок! До тебя ли!

Надо кепку на брови напялить,

надо руки поглубже в карманы

и туда – за обочье, в туманы.

Да, такие у нас уж улицы,

Следующая страница