С этими словами дядька-проводник вышел из купе и снова грохнул дверью.
Она оторопело сидела, не веря, что беда прошла стороной – её не высадят. Хорошо, что хоть паспорт в сумочке. Хорошо, что сумочку не потеряла. Хорошо…
Незаметно для себя забылась в полудрёме.
…В нос лез жуткий запах гнилых зубов и лука.
«Что это..? Где я?..»
Она c трудом разлепила глаза, медленно приходя в себя.
Вагон покачивало, а в купе по-прежнему было невыносимо жарко. Воняло луком и потом.
Прямо перед собой, в каких-нибудь двух-трёх сантиметрах, увидела большой бугристый нос, рыжие усы и под ними – толстые слюнявые губы – открытый рот, из которого и шло это смрадное зловоние.
«Проводник!» – пронеслось у неё в голове, и она, инстинктивно оттолкнув рукой это лицо, села.
Проводник от её толчка отвалившись к стенке купе, с изумлением уставился на неё.
– В-о-она ты как?.. – то ли с издёвкой, то ли с одобрением, протянул он. – А ты, я смотрю, не поняла, что тебе, девка, грозит. Думаешь, так всё тебе сойдёт?
Он снова начал приближать к ней своё потное лицо – она замерла, сердце колотило по рёбрам – но почему-то вдруг отодвинулся.
– Было бы предложено. Скоро Поречье. Там и ссажу.
Он встал, посмотрел на неё пренебрежительно, скривил губы, и вышел, снова громыхнув дверью.
– По-речье! Остановка двадцать минут. По-речье! Остановка двадцать минут.
Голос проводника приблизился к купе и замолк. Она вся сжалась.
Хлопнула дверь в тамбур, закрываясь.
– Ушёл, – выдохнула.
Состав заскрипел тормозами, лязгнул стыком буферов, дёрнулся и остановился.
По коридору прошумела толпа пассажиров к выходу.
Она сидела, притаившись, еле дыша. Сердце бешено колотилось.
Нет, никто не зашёл за ней, никто не открыл дверь в это купе. Только высокое июльское солнце нещадно палило в окно.
В вагоне наступила полная тишина.
Тогда она потихоньку приоткрыла дверь, выглянула в коридор и, убедившись, что в вагоне никого не осталась, на негнущихся от страха ногах, доплелась до своего места в вагоне. Её фибровый чемоданчик так и стоял на нижней полке. В вагоне по-прежнему было тихо. Почти бегом, насколько позволяли всё ещё негнущиеся ноги, кинулась в другой конец вагона, к тамбурной двери, которая вела в соседний вагон. Выскочила в тамбур и, перейдя в следующий вагон, там, через открытую дверь, спустилась по крутым ступенькам на перрон.