«Еду домой».
***
…Поезд миновал переезд и вышел на прямую к её родному городку.
С обеих сторон, почти вплотную к полотну железной дороги, высятся стройные сосны. Окна в вагоне открыты, и всё пространство вагона наполнено запахом хвои и сосновой смолы. Лёгкий тёплый ветерок чуть трогает белые занавески на окнах, и оттого кажется, что ты не в вагоне, а на палубе яхты. Или даже корабля.
Сердце замирает от знакомости картин за окном и узнаваемости запахов. Солнце освещает сосны, кусты можжевельника и малинники вдоль полотна дороги, а дальше, в самом лесу, оно сверху-вниз пронизывает своими лучами только отдельные участки. И оттого рождается симфония света и тени – лес стоит прозрачный, но таинственный.
«Ни разу не приехал. Ни разу не написал. За целый год! Ни за что ни у кого не буду спрашивать о нём. Подумаешь! Обойдусь! Поживу недельку-две и уеду обратно в Ленинград. Там и Павловск, и Петергоф… Залив. Лето жаркое. Загорать буду, купаться… Там и Пушкин. Нет, только не Пушкин. В Пушкин я больше никогда не поеду».
Помимо воли она увидела синие-синие глаза, тёмные-тёмные брови, сросшиеся на переносице, широкие плечи и… снова почувствовала эти ненасытные губы. Волна жара прокатилась по спине, напрягся живот… она ощутила свою грудь и как заныли вдруг соски. Краска кинулась в лицо. Она осторожно оглянулась – не заметил ли кто, что с ней происходит. Но все, как и она, стояли у окон и заворожено глядели на сосновый лес, освещенный солнцем.
«Неужели это было со мной?.. Этот парень… подъезд… та ночь… и утро… его признание в любви и предложение уехать с ним… Это было? Это не был сон наяву?»
Ход её мыслей резко оборвал голос проводника:
– Подъезжаем!
Как всегда, когда поезд подходил к перрону родного городка, она, схватив чемоданчик, вставала у окна и старалась первой увидеть маму – до того, как мама увидит её. Ей редко это удавалось. Но в этот раз она увидела маму – мамулечку – первой. И какой-то необычной ей показалась она – мама не следила за проплывавшими мимо неё окнами вагонов, не вглядывалась в них, чтобы увидеть дочь. Мама стояла как бы отрешённо и будто размышляя над чем-то. И не видя дочь.
Интуитивно сжавшись словно от худого предчувствия, кинулась к выходу из вагона. Поезд остановился. Перрон заполнили приехавшие на отдых. Вот и мама. Теперь и она увидела дочь. Вскинула голову. Как всегда, не поспешила навстречу. Полная достоинства, подождала, пока та не подбежала к ней сама.