Тут Ерохину пришла интересная мысль. Он зашёл. Уставшая Тамара пыталась что-то ответить. А Полежаев, узрев Ерохина, откинулся на спинку и вызывающе развалился в кресле.
– Всё это надёргано под требуемый результат. Теперь мы совсем заплутаем в лабиринте. И не подступимся к реальным делам.
– На тебе дело. – Ерохин протянул кожаную папку, только что полученную в кабинете Можайского. – Реальное. Как ты хотел.
Взяв папку, Полежаев сбросил ноги с подножки кресла, и перекинул обложку.
– Что здесь?
– Двойное убийство в Пулково. С похищением бортового самописца.
Взгляд Полежаева бегал по строчкам. Широкий палец перевернул лист.
– Тут же даты вчерашние… Почему нам?
– А вот так. Больно дело склизкое. Прокурорские перебросили фээсбэшникам. А те сходу вспомнили о новом подразделении.
– Да-а, – Полежаев машинально лизнул палец, шаркнул листом, почитал и поднял глаза на Ерохина, – Реальные убийства. Это же наш профиль.
– Вот ты, Юр, и займись. Теперь это твоё дело.
Загрузка Полежаева означала его удаление от первого дела. И давала надежду на угасание раздора.
* * *
Серое ненастное утро. Лежать бы и дремать. Под одеялом. С головой. Кабы не треклятый будильник!
Завтракал Ерохин (впрочем, как и ужинал) в кафе общаги. Прилично и недорого.
Одолев омлет с грибами, он растянул удовольствие чашкой кофе. Бросил скомканную салфетку на блюдце. Хлопнул себя по куртке.
Малтфон забыл. Придётся вернуться.
Зашёл к себе. Взял малтфон.
На выходе помялся, одолеваемый неясным чувством. Никогда не соблюдавший примет, Ерохин заставил себя глянуть в зеркало. Решительно вышел, закрыв дверь.
Майор не подозревал, что в уютную общагу с манящим запахами кафе, он больше не вернётся.
Этим утром Ренат не включал компьютер. Разложив лист двойного формата (в мусорном ведре уже валялись три скомканных), он вырисовывал кружки с линиями и стрелочками между ними. Полежаев проскочил мимо, остановился, и шагнул назад (видимо для большей театральности). Склонив голову, он уставился в лист.
– Ну, что, Пинкертон? Ты бы развесил портретики, – Он махнул в сторону коричневой доски, сиротливо пустующей рядом с настенным экраном. – Что бы всё было как в сериалах.
Хабибуллин молча скомкал лист. Выложил чистый. Поднял глаза на Полежаева.
– Вот скажи, Юр, – В это время вошёл Варёный. Ренат продолжил к обоим: