Мне было стыдно, что я потревожила всех своими криками, и с тех пор сплю в одной палатке вместе с Мороком, Марком и ещё двумя высшими по званию. Палатки небольшие, и ложимся мы близко друг к другу. Несмотря на доверие к своим солдатам, Аарон выделяет мне место у самой стенки, подальше, и сам ложится рядом, отгораживая от остальных. А сегодня утром я проснулась раньше него и увидела, как он спит, уткнувшись лбом мне в плечо. Его лицо было таким безмятежным, а дыхание медленным и глубоким, что я закрыла глаза и притворилась спящей. Лежала, не двигаясь, и проклинала нашу связь, зная, что сама умру, если попытаюсь его удавить. Потом пришёл Марк, разбудил Александра, и вдвоём они покинули палатку.
Мы заходим внутрь, пока остальные наши соседи остаются где-то снаружи, занятые порученными делами. В этот раз палатка разделена на две части. С одной стороны наши с Аароном спальники, с другой – ещё три для остальных. Есть небольшой таз с водой, чтобы умыться, а свет даёт одинокая масляная лампа.
Аарон в полной тишине сбрасывает маску на свой спальник, и его плащ тут же растворяется – тени, из которых он соткан, расползаются в стороны, присоединяясь к уже существующему в помещении полумраку. Он продолжает молча снимать броню, делая всё быстро, по привычке, зная, где какие ремни. Я же, гремя кандалами, стягиваю перчатки и негнущимися от холода пальцами пытаюсь развязать завязки на плаще. Мне дали новый тёплый плащ взамен того порванного в погоне.
– Вижу, тебе нравится в обществе моих людей куда больше, чем в моём, – наконец произносит Аарон и морщится, когда плещет себе в лицо воду. Она наверняка ледяная.
– Они мне не лгут и отвечают на все вопросы, – сухо реагирую я.
Он замечает, что мне не удаётся распутать узел на плаще. Понаблюдав какое-то время за моими попытками, Аарон вытирает лицо и подходит ближе. Убирает мои волосы назад и начинает сам распутывать завязки. От него всё так же пахнет кожей и металлом, но теперь ещё и костром.
– Может, ещё скажешь, что и у Даниила тебе нравилось больше? – бросает он, пытаясь скрыть раздражение, но оно всё равно сквозит в каждом слове.
– Пока разница невелика. Ты, как и он, любишь держать меня при себе скованной.
Мои губы едва изгибаются в усмешке, когда пальцы молодого человека замирают, а он поднимает на меня недовольный взгляд.