Верн встретил путешественников
туманом и моросью. Нескоро осень вступит в законные
права, но город кракена всегда отличался унылой погодой.
Стоянка растянулась на весь
день. Капитан пополнял запасы провианта и пресной воды,
отпускал в увольнение уставшую команду. Верхолазы проверяли
такелажные крепления, погонщики осматривали тело своего
питомца.
Мерт с Ольгердом решили
прогуляться по городу. У Коэна были свои планы,
и он отказался составить им компанию.
Каменные каналы, сумрачные галереи
и глухие переулки обступили странников, сомкнулись
за их спинами, отрезали воздушную гавань. Рык
настороженно принюхивался к морскому воздуху — ему
никогда не нравился Верн. Гнилой город, так считали многие.
Хотя и не лишенный некоторого очарования.
Величественные храмы стали
прибежищами тайных культов, запрещенных в большинстве городов
Тверди. Разрушающиеся дворцы были оставлены своими владельцами.
Война с Пацифидой внесла свой вклад в упадок
города-государства — купцы и ремесленники возвращались
сюда неохотно. Пройдут столетия, думал Ольгерд, и старинный
Верн опустеет, наполнится шорохом прошлогодних листьев
и шепотом призраков жуткого приморского легендариума.
Позавтракав в полупустой
таверне, супруги двинулись к набережной. Туман частично
рассеялся. Город оброс подробностями, стал более вещественным.
И старым. Ольгерд увидел растрескавшуюся брусчатку, плющ,
карабкавшийся по стенам домов и арочным мостовым
конструкциям, плесень в переулках и мусор, плывущий
по глади канала.
— Ты не жалеешь
о своем выборе? — спросила Мерт.
Ольгерд положил руки на каменный
парапет и задумчиво посмотрел вдаль. Совсем рядом волны лизали
гравий. На горизонте просматривались угрюмые дома,
принадлежавшие анклаву Когтя.
— Жалею. Но контракт уже
подписан.
Пальцы Мерт легли на его
руку.
— Не жалей. Так надо.
Ольгерд отвернулся от залива,
темнеющих вдалеке зданий и корабельных мачт, похожих
на рукояти мечей.
— Я не знаю.
— Чего не знаешь?
— Надо или нет. И кому
надо — тоже не знаю.
Вечером браннер отчалил
и направился в сторону Атолла Миядзаки. Скит дрейфовал
где-то над Типром, поэтому дорога заняла пять дней. Дважды
за это время Ольгерд пытался заговорить с Коэном
и вытянуть из него хоть что-нибудь о предстоящем
задании. Но посредник упорно отмалчивался.
На Миядзаки Ольгерд простился
с Мерт. Девушке предстояло жить здесь в полном
одиночестве несколько недель, а, возможно, и месяцев.
Утешением ей послужат шикарные хоромы, ключ от которых
жене мастера передал Коэн. Дом посредника пустовал большую часть
года. Почему-то потомок Демиургов не пытался сдать свои
апартаменты либо превратить их в торговое
представительство, как это делали многие дельцы его класса.
Возможно, у посредника были иные планы.