Утро для невольников, как всегда, началось с посещения отхожей
лохани. Но на этом все привычное и закончилось. Кормить их никто не
стал, разве только дали по кружке воды. После чего погнали на берег
и вскоре доставили к деревянному помосту, на котором и проводились
торги.
Аукцион начался примерно через два часа пребывания невольников
под палящими лучами тропического солнца. Впрочем, Патрик не особо
обращал внимание на все сильнее наваливающуюся жару. В конце
концов, ему к ней не привыкать. А вот вдохнуть полной грудью чистый
воздух было откровенно приятно. Конечно, чистота воздуха была
довольно относительная. Площадка аукциона находилась здесь же в
порту, а потому в воздухе хватало самых разнообразных запахов,
весьма далеких от благовоний. И все же это не шло ни в какое
сравнение с миазмами трюма.
Впрочем, просто наслаждаться солнцем и относительно чистым
воздухом у него не получалось. Перед началом торгов их всех
выстроили в две шеренги друг напротив друга, и перед ними
прохаживались либо сами плантаторы, либо их старшие надсмотрщики.
Они самым внимательным образом осматривали товар. Кто же станет
торговаться за кота в мешке.
Осматривали их, как скотину, иначе и не скажешь. Заглядывали в
рот, проверяя состояние зубов. Ощупывали тело, пытаясь определить
насколько крепки или, наоборот, дряблы мышцы. Словом, именно как
скотину, в поисках изъянов или отсутствия таковых.
Патрик заметил давнего врага, как только тот появился у дальнего
конца шеренги. Генри Джонсон предпочитал выбирать рабов лично,
доверяя надсмотрщикам только доставку его новой собственности
домой. Плантатор двигался не спеша, с некой ленцой и эдакой
вальяжностью. Он мог себе это позволить, будучи владельцем одной из
крупнейших плантаций острова. Впрочем, будь у него даже мелкое
хозяйство, вряд ли это могло на что-то повлиять. Уж чем-чем, а
отсутствием самолюбия этот тип тридцати пяти лет от роду не
страдал.
Джонсон прошел мимо худощавого мужчины, среднего роста, лишь
мельком скользнув по нему взглядом. Он просто не узнал в заросшем и
чумазом рабе своего обидчика. Впрочем, мог ли он даже предположить,
что тот окажется в подобном положении. Да, доктор, но, тем не
менее, на корабле он приравнивался к офицерскому чину.
Патрик уже перевел с облегчением дух, посчитав, что удача ему
улыбнулась, когда плантатор, отошедший на несколько ярдов, вдруг
замер. Вальяжность слетела с него в мгновение ока. Он медленно
обернулся и приблизился к Патрику, внимательно всматриваясь в его
лицо. Было явственно видно, что он не в силах поверить в
происходящее.