– И все?!
– И все.
Лена с минуту молчала, переводя взгляд с Шустова на Тарского, а потом тишину разбил на мелкие осколки звонкий смех:
– Значит, облом у вас с Ланкой? Не удалось в койку затащить? А так хочется, что даже на сделку со мной пойти готовы? – Она вдруг резко оборвала хохот и, недобро прищурившись, процедила: – А ведь это, похоже, и есть ваша главная цель. Как бы нелепо это ни звучало. Не знаю, зачем вам надо завладеть Миланой целиком и полностью, но помогать я вам не стану. А еще – постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы помешать.
– А вот с этим у тебя облом, милочка, – сжал губы в нитку Шустов. – Помешать нам, сидя в колонии, ты никак не сможешь. А мы рано или поздно добьемся своего. И в твоих интересах было бы стать на нашу сторону. По сути – на свою.
– В смысле?
– А смысл знать тебе пока рано. Не созрела еще. Вернее, не догнила. Надоест гнить – зови. Охрана!
И парочка, почти визуально хлопая крышками бурлящих от злости чайников, отбыла по месту гнездования.
А Лена на время ожила: теперь, когда она точно знает – ее Ланка все еще держится, ублюдкам не удалось добиться полной власти над подружкой, – она просто обязана вырваться отсюда! Любой ценой, как угодно, но – вырваться! Чтобы потом вырвать Милану из чертова круга.
Тем более что действовать ей в одиночку не придется – Матвей на свободе, и его помощник Володя, спасший их с Ланой тогда, на Олешином острове, тоже в бегах. На суде, во всяком случае, их не было.
Главное, чтобы они скрывались где-то вместе, тогда не придется тратить время на поиски одного, а потом другого. А когда Лена найдет Матвея, она расскажет ему все, что узнала о замыслах этих уродов. Да, конечная их цель пока не очень ясна – для чего им добровольный секс с Миланой Красич? Хотя, если вспомнить, во ЧТО превратила в свое время Яромира та тощая крыска, сделав его своим любовником…
Лучше не вспоминать.
Поглощенная поисками вариантов помощи подруге, Осенева все время упускала из виду один ма-а-аленький нюансик. Хотя не такой уж и маленький, и маячил он все время на виду, подпрыгивая и семафоря щупальцами, и смердел нарами и потными телами, но Лена игнорировала выходки откормленного куска гнусной реальности.
Пока этот кусок не разросся до размеров колонии строгого режима, куда ее отправили отбывать назначенные двенадцать лет.