В следующее мгновение шаровая молния, пульсировавшая в солнечном сплетении, взорвалась. И девушка на какое-то время ослепла и оглохла.
А когда слух и зрение вернулись, Лена сначала поразилась звенящей тишине вокруг. Потом увидела бледные, испуганные лица женщин, жавшихся по углам. Восхищенно-торжествующие глаза Рюшки, уже не лежавшей, а сидевшей на полу с прижатым к носу полотенцем.
А в метре от себя – Чуню и Шречку.
В глазах которых не было даже следа разума. Рядом стояли, раскрыв рты и пуская слюни, два овоща…
Разум так и не вернулся к Шречке и Чуне. Первые дни их держали в местном медицинском изоляторе, но вскоре перевезли в психиатрическую клинику, и о них больше никто не слышал.
Да, собственно, и не хотел слышать. Никто не проронил даже полслезинки над их горькой судьбинушкой, наоборот – все без исключения обитательницы барака вздохнули с облегчением. И все до единой ни слова, ни даже буквы не проронили насчет происшедшего. Хотя к начальнику колонии таскали всех, и не по одному разу – отчитываться ведь Хозяину надо было перед руководством, а что писать? С чего бы вдруг две абсолютно здоровые тетки, психика которых казалась такой же монолитной, как сало на их телах, превратились в мычащих и пускающих слюни особей, не способных контролировать даже собственные сфинктеры?
Черепно-мозговые травмы исключались – на теле заключенных Криворучко (Шречка) и Борискиной (Чуня) не было найдено даже крохотных синячков, и шишек на чугунных лбах – тоже. И черепа своей монолитностью и весом напоминали булыжники. А где вы видели травмированные булыжники?
В общем, геморрой еще тот! Но начальник колонии, подполковник Сивцов, был, в общем-то, не очень рассержен. Если честно, он даже бахнул коньячку на радостях.
Потому что это был конечный геморрой – там подмазал, тут подмаслил, денежка здесь, денежка там, и все шито-крыто. Необходимые документы готовы, Криворучко и Борискина отправлены в спецпсихушку.
А вместе с ними отправлены бесконечные головняки, повторяющиеся с дебильным постоянством – угомонить этих двух не удавалось. И подполковнику Сивцову, чтобы не огрести качественных трындюлей, приходилось еще и прикрывать бабищ, выписывая поддельные медицинские заключения.
А что было делать?! Сивцов прекрасно знал, кто превратил заключенную Евгению Маслову в инвалида, но доказательств – ноль. Свидетелей нет, все молчат. Даже сама Маслова, запуганная и сломанная, упорно молчала. Единственное, что подполковник мог сделать для бедолаги, – перевести Женю в другую колонию, где не было подобных Криворучко и Борискиной тварей.