Дымка рассеялась, открыв вид на магазин Сельпо. Такой же древний, как и все эти Лужки. Как и весь этот мир. Как и все товары на прилавках магазина. От белого ситца в голубой василек до банки кильки в томате с морковкой. Кажется, что ось земли проходит через это одинокое строение цвета вселенской тоски. И в этом здании спрятана огромная гайка, которая держит наш шарик наподобие школьного глобуса. То ли от этих раздумий, то ли от скорости вращения у меня начинает кружиться голова. А может, и от голода. В этот момент из магазина выкатывается продавщица.
Она что-то кричит, шевеля недовольными губами. Размахивает загребущими руками. Но я не слышу. От злости мои барабанные перепонки стали железобетонными. Ни один звук не проникает внутрь меня. Круговорот головы набирает обороты. Как я тут?.. Почему?.. Она открывает свой скворечник. Я что-то хотел? Что? Жалобную книгу… Нет! Я не буду тратить свои силы на эту ерунду. Она и так достаточно наказана. Она родилась в Лужках. Выросла. Живет тут. И похоронят ее на лужковском кладбище между железокостным и мясобетонным комбинатами. Так для чего же я проделал путь в пятьсот сорок шагов? Для чего я вращаюсь вокруг солнца вместе с планетой, сменяя день на ночь, зиму на лето? Чтобы простить эту несчастную женщину, орущую из амбразуры своей будки? Вспомнил!
– Один «Сникерс», одно «Баунти» и один «Марс»! – говорю я и протягиваю деньги под расчет.
Я становлюсь счастливым обладателем этих заморских чудес и отправляюсь в обратный путь. На улицу Заречная, дом номер 38. Там живет моя семья.
Дорогу мне пересекает траурная процессия. Они идут медленно вверх. Я делаю вынужденную остановку. Музыканты раздувают щеки, бьют в литавры, колотят в барабаны… Но я по-прежнему ничего не слышу. Поэтому с чистой совестью могу включить в своей голове любую песню:
Когда весна придёт, не знаю,
Пройдут дожди… Сойдут снега…
Но ты мне, улица родная,
И в непогоду дорога….
Путь открыт. Я перехожу проезжую часть и оказываюсь на финишной прямой…
Когда на улице Заречной
В домах погашены огни,
Там люди гонят самогонку
И зеленушки жрут они…
Да, мы покупали один «Сникерс», одно «Баунти» и один «Марс», делили каждый батончик на шесть равных частей и устраивали пир. Если в Баку моей зарплаты хватало на двадцать буханок хлеба и поездки на работу и домой, то тут мы буржуйствовали. Раз в неделю могли позволить себе этот пищевой шабаш.